Глава 2

 

Нуменорские леталки и впрямь были хороши: совсем немного времени прошло после отбытия из Атлантиса — а сестра Елена уже пила чай в роскошной гостиной брата Виктора. Гостеприимный хозяин, чей облик ассоциировался скорее с купечеством былых времён, чем с современной "акулой бизнеса", казалось, совсем не был раздражён тем, что его подняли с постели в столь ранний час.

— Ну, как тут Марьюшка без меня?

— Резвилась — как всегда.

— А тётя Роза — как всегда — пила валерьянку?

— В конце концов, я же ей за это плачу... и можно подумать — её собственная внучка лучше!

— Вряд ли её собственная внучка в полнолуние превращается в волчонка... вчера-то как — вовремя перекинулась?

— В пределах нормы. Даже не успел ей Монику дать.

— Какую Монику?

— А вот какую! — брат Виктор с гордостью продемонстрировал гостье весьма внушительную куклу со зловеще-бордовыми губами и хищно отманикюренными ногтями.

— Братец! С каких это пор ты стал затовариваться в секс-шопе?!

— Зачем в секс-шопе? В "Доме игрушки". Модная новинка — сейчас вся Европа и Америка такими играют.

— Положим, в Америке не только такими Мониками умеют играть... и сколько ж это непотребство стоит?

— Совсем недорого — всего 25 тысяч.

— 25 тысяч за куклу — рехнуться можно!

— Так у неё же ещё дистанционное управление, — Виктор выглядел провинившимся школьником. — Разговаривает, поёт, танцует...

— Силы Небесные... братец, ну зачем двухлетнему ребёнку игрушка с дистанционным управлением? Надоест дня через два, если раньше не сломает — только зря деньги выложил!

— Пока моя фирма не разорилась — почему бы мне не побаловать твоего ребёнка?

— Тебе своего баловать пора!

— Да что ты, сестрёнка... кто ж за меня пойдёт!

— Ну-ну, не скромничай... Ты у нас завидный жених! Или всё боишься, что девка не за тебя пойдёт, а за деньги?

Брат Виктор поспешил перевести разговор на другое:

— Я вот что подумал... насчёт Ниама. Я, конечно, ничего не хочу сказать плохого про ваш с Мануйло дом, но...

— ... но после того, к чему он привык в Асурасе, наша избушка в лесу может его шокировать?

— Да-да, я именно это хотел сказать! Может, лучше ему первое время пожить у меня?

— По правде сказать, я и сама собиралась тебя об этом попросить — нельзя сразу обрушивать на него слишком много. И ещё — относительно специалиста-техника для моего оркестра...

Виктор схватился за голову:

— Ой, прости, пожалуйста! Вчера, понимаешь ли, совсем закрутился — забыл позвонить...

— И не надо. Пока что мы обойдёмся, а через месяц-другой, когда Ниам пообвыкнется, возьмём его.

— Сестрёнка, ты уверена?

— А почему нет? Думаю, в компьютерах и электронике он точно разбирается.

— Так-то оно так, но, по-моему — лучше бы ему индивидуально... ну там — объявление в газете, с выходом на заказы...

— Думаю, в коллективе ему будет лучше — он так привык.

— Тут дело не в том, к чему он привык... понимаешь, частник приходит и уходит, с ним общаются только на тему заказа — всё остальное не существует, а тут — постоянное общение, гастроли, эти ваши оркестровые вечеринки... не могут же в оркестре не заметить, что он не ест, не пьёт, не спит, что он вообще какой-то не такой!

— Что-нибудь придумаем... например, можно сказать, что у него редкое врождённое заболевание, и поэтому он питается только через инъекции...

— Верно! И что из-за этого заболевания он много лет провёл в изоляции, и только теперь — после операции...

–... которую оплатил ты...

–... он может жить нормальной жизнью.

— Да, это объяснит некоторые странности... значит, так мы и сделаем — возьмём его в оркестр.

— А он-то согласен?

— Да, я уже говорила с ним, Ниам не против, — Елена встала из-за стола. — Пойду-ка я погляжу, как они оба там.

 

***

Когда Елена вошла в комнату, Ниам сосредоточенно изучал книгу в кожаном переплёте с золотым тиснением.

— Это не русский язык... но похож.

— Церковно-славянский, — уточнила Хранительница. — Древний язык. У нас принято говорить на нём, когда мы обращаемся к Богу... к Творцу Вселенной.

— У Вселенной есть Творец?

— А как же? Конечно, есть! Иначе откуда бы она взялась...

— Мы всегда полагали, что она возникла в силу естественных причин.

— Естественные законы Бытия тоже кто-то должен был установить.

— И Он слышит вас, когда вы обращаетесь к Нему?

— Ему ведомо всё, что происходит во Вселенной... значит, и нас он слышит, когда мы с Ним говорим. Мы называем это молитвой.

— Почему для этого нужен древний язык?

— На этом языке молились задолго до нас... таким образом мы чувствуем единение с теми, кто уже покинул мир живых.

— У вас тоже есть единая сеть!

Елена улыбнулась:

— Можно сказать и так... мы зовём это — святая Церковь.

Ниам снова задержал взгляд на странице книги:

— Молитва к Божьей Матери... если Он изначален, почему у Него есть мать?

— Дело в том, что однажды Бог жил на Земле как человек...

— Как это возможно?

— Для Него возможно всё... когда-то — в начале времён — наши прародители поставили свою волю выше Его воли. Естественная структура мироздания была нарушена, человек оказался беззащитен перед силами зла — и на наш род легла печать, изуродовавшая нашу природу и поработившая волю.

— Как наш код агрессии?

— Что-то вроде того... и точно так же — люди не могли исправить это самостоятельно, даже лучшие из них неминуемо действовали по той "программе", которую вкладывал в них Враг Бога и рода человеческого...  нейтрализовать это мог только абсолютно чистый, совершенный человек — но такого уже не могло быть среди людей. И тогда Творец Сам стал таким человеком... он родился от земной женщины, как человек, и жил на Земле 33 года — а потом погиб очень страшной смертью... только этим человечество могло было быть спасено — только так ту "программу" можно было удалить.

 

Ниам опустил глаза:

— Почему наши создатели не относились к нам так?

Елена вздохнула:

— Они были всего лишь люди... гордые, несчастные люди...

— На них тоже действовала та программа?

— Да, вероятно... и, боюсь, они толком и не пытались с ней бороться.

Ниам перевёл взгляд на волчонка, уютно свернувшегося на диване:

— Для чего вы держите это животное в доме?

— Это моя дочь. Её зовут Мария... Марьюшка.

— Почему твоя дочь принадлежит к другому биологическому виду?

— Это не другой вид... это называется — "оборотень". Обычно она человек, но по ночам в полнолуние принимает облик волка.

— Все люди так могут?

— Нет, это очень редкая аномалия — настолько редкая, что многие не верят. Пойдём-ка отсюда: скоро у неё трансформация начнётся, при этом лучше не присутствовать.

 

***

Две недели спустя брат Александр в Рыбинске принимал у себя гостей из Атлантиса. Элизабет сдержала обещание: Родни МакКей прибыл в сопровождении доктора Зеленки. Чех нуменорцу понравился — и он рискнул привести обоих в заветный сарай — и чуть не пожалел об этом, когда многоуважаемый доктор МакКей споткнулся о деревянный ящик и приземлился в "заросли" паутины... нет, он не пострадал — но хозяину сарая пришлось выслушивать его гневные речи:

— Как можно делать открытия в такой обстановке! Это же не лаборатория, а свалка какая-то! У меня тоже когда-то был сарай, но я же…

—  Если что не устраивает, — оборвал его Александр. — Вон там в углу швабра и ведро, можешь приступать.

Претензий по поводу обстановки у Родни больше не было. Радек наблюдал сию сцену с исключительным спокойствием — видимо, он своего коллегу знал слишком хорошо.

Александр сдёрнул мешковину с весьма внушительного агрегата, с удовольствием наблюдая, как меняется выражение лица астрофизика (МакКей явно не ожидал увидеть нечто подобное в этом сарае):

— Ну, мужики, смотрите внимательно! Второй раз показывать не стану. Значится, так: сперва заряжаем сию бандуру и крутим вот эту колдобину, покуда по экрану не полезут такие вот загогулины...

 

***

Сказать, что доктор МакКей был счастлив — значит, ничего не сказать:

— Мы получили технологию! Всё-таки нам эту удалось!

— Не думаю, что это можно считать нашей с Вами заслугой, — заметил Зеленка.

— Вашей, пожалуй, нельзя, но моей — определённо! Я всё-таки уговорил Алекса.

Радек имел на этот счёт несколько иные сведения, но предпочёл промолчать.

—  И кто бы мог подумать, что с этим аналогом МНТ всё так просто! Как это там... что-то я забыл начало... напомните, Зеленка!

После примерно трёхминутного напряжения памяти доктор Зеленка сказал:

— Кажется, там упоминалась какая-то колдобина.

 

***

В кабинете доктора Вейр Родни с видом коллекционера, заполучившего, по меньшей мере, Венеру Милосскую, демонстрировал привезённый из России МНТ.

— Теперь нам хватит энергии на всё: и на щиты, и на...

— И на Ваши эксперименты, — осадила его Элизабет. — Вы, кажется, собирались выяснить у нуменорцев технологию изготовления МНТ?

— Да, технология... представляете, эти телепаты хотели нас провести! Они стёрли нам память. Но ничего страшного — доктор Зеленка заснял всё на видеокамеру — а Алекс даже не заметил этого!

В кабинет заглянула Тейла:

— Извините, пожалуйста, доктор Вейр... Доктор Зеленка просил вас срочно зайти к нему в лабораторию.

— Зеленка просил меня зайти? — удивилась Вейр. — А почему он не связался со мной сам?

— Не знаю... но он выглядел подавленным.

 

***

Увидев Радека, Элизабет поняла, что Тейла не преувеличивала, а преуменьшала, говоря о его подавленности.

— Что случилось, доктор Зеленка?

— Доктор Вейр... Вы не могли бы сказать об этом доктору МакКею? Если я скажу ему сам, я не знаю, что он со мной сделает.

— О чём сказать? Я что-то ничего не понимаю.

— Я тоже не понимаю... тот русский изобретатель продемонстрировал нам технологию изготовления  аналога МНТ...

— Да, доктор МакКей мне рассказал — у вас стёрли её из памяти, но Вам ведь удалось всё заснять, не так ли?

— В этом-то всё и дело... вот, полюбуйтесь!

Радек открыл файл. На мониторе появилось изображение концертного зала. Знакомая атлантийцам молодая женщина в платье из чёрного бархата дирижировала оркестром, состоящим не из привычных скрипок и виолончелей, а из экзотических инструментов с круглыми и треугольными корпусами. Представительный мужчина во фраке пел приятным баритоном:

Я помню вальса звук прелестный

Весенней ночью в поздний час…

 

— Откуда эта запись? — удивилась Элизабет.

— Она была в моей камере — вместо того, что я снимал в Рыбинске. Понятия не имею, когда они успели это сделать...

— Ну что ж, значит, нам придётся с ними ладить.

— Безусловно, придётся, если мы хотим получить ещё аналог  МНТ.

— Боюсь, что это будет нелегко — они так непредсказуемы.

— Может, у них были свои причины скрывать от нас технологию?

— Но нам их не понять... Радек, не могли бы Вы включить ещё раз эту песню?

— Если хотите, могу включить с самого начала — тут концерт на полтора часа.

 

***

Разбираться в новом для него мире Ниам начал даже быстрей, чем рассчитывала Елена. В немалой степени этому способствовало то, что нуменорцы, составлявшие теперь его окружение, великодушно позволяли ему сканировать их — и, в конце концов, он научился делать это так, что людям не было больно. Вот только Марьюшку ему сканировать не разрешали: как-то это подействует на формирующийся детский мозг? Но соблазн был велик — особенно когда это резвое существо забиралось к нему на руки...

Столь же сильным было искушение "загрузить" наниты в людей, окружавших его  — слишком уж слабыми и хрупкими выглядели эти существа: царапины на них заживали несколько дней, любой случайный микроорганизм мог вывести их из строя на неделю (о том, что через каких-нибудь 30-40 лет — по меркам асуранина, совсем скоро — их не станет, Ниам предпочитал не думать)... но он уже знал, что люди таких усовершенствований не любят.

Смущала поначалу и их манера бурно выражать эмоции, но со временем Ниам привык... в конце концов, различия между людьми и его соплеменниками оказались не столь разительными, как можно было ожидать. Вечерние трапезы в доме брата Виктора, куда собирались все дунаданы, жившие в Москве или находящиеся там по делам, чем-то напоминали ежедневный обмен информацией в Асурасе — а ещё больше походили на это богослужения в храме, когда земляне соединялись не только друг с другом, но и с Творцом Вселенной (во всяком случае, они так утверждали)...

 

В конце концов, Елена решила, что инопланетянину пора выходить "в большой мир".

 

***

Рано утром брат Виктор по дороге в офис подвозил Елену и Ниама в оркестр.

— Ты наших ребят не бойся, им только нельзя говорить, кто ты на самом деле, из Братства там только я и брат Олег... а так — все нормальные. Главное...

Но что "главное", Ниам узнать не успел: Виктор резко свернул в сторону, машину занесло...

Прежде, чем оба успели осознать, что случилось, Виктор уже втащил на сидение виновницу происшествия — упирающуюся девочку-подростка.

Отпустите!

— И зачем я должен тебя отпустить? Чтобы ты кинулась под следующую машину?

Но девчонка уже рыдала, выкрикивая сквозь слёзы:

— Я проститутка... проститутка!

Елена принялась вытирать ей слёзы:

— Раз ты плачешь об этом — значит, ты определённо не проститутка... выкладывай, что случилось?

Немного успокоившись, девочка рассказала всё. История оказалось до ужаса простой — и столь же отвратительной.

После смерти отца Кристины (так звали девочку) её мать начала пить и покатилась по наклонной плоскости, затем вышла замуж за такого же, как она, алкоголика. Пока мать была жива, ещё можно было терпеть, но после смерти матери отчим превратил жизнь девочки в ад — а этой ночью, в довершение всего, с побоями и угрозами заставил "обслуживать" своих пьяных дружков.

Дунаданы  ошарашено и возмущенно переглянулись.

— Что будем делать? — спросил брат Виктор.

— Домой  не пойду! — шмыгнув носом, категорично  заявила Кристина.

— А мы тебя домой и не пустим, — заверила Елена. — Сейчас поедем к врачу, потом — в милицию, потом...

— Можно отвезти пока к Галине Афанасьевне, — предложил Виктор.

— Да, кажется, у неё нет занятий с утра...

— А она кто? — поинтересовалась девочка.

— Музыковедьма, — улыбнулась Елена. — Она тебе понравится.

— Вот что, сестрёнка, — вмешался Виктор. — Давай-ка я сам всё сделаю. У меня в офисе уже привыкли, что я всегда задерживаюсь, а тебя оркестр ждать не может, да и Ниаму ни к чему начинать работу с опоздания.

— Пожалуй, ты прав... езжайте. Тут уже недалеко — дойдём.

 

Как только машина бизнесмена скрылась за поворотом, Ниам, до сих пор молча наблюдавший за этой сценой, поинтересовался:

— Что произошло с этим ребёнком?

Елена на миг замешкалась — как объяснить репликатору, что такое изнасилование? — а затем сказала:

— У неё отняли самое ценное, что даётся каждой женщине от рождения — и на что имеет право только её будущий муж, которого она сама изберёт... Но теперь извергу, который это сделал, придётся ответить за всё. А о девочке мы позаботимся. Кто-нибудь из наших её удочерит...

— Что значит — удочерит?

— Удочерить... или усыновить — это значит сделать своим сыном или дочерью... если настоящие родители умерли, или не заботятся о ребёнке — его берёт в свою семью кто-то другой... и этих людей он будет звать отцом и матерью.

— Значит, и ты меня усыновила?

Да, в логичности выводов ему не откажешь...

Елена положила руку на плечо асуранина:

— Конечно... сынок!

Да  и можно ли было тут ответить иначе этому существу, которое никогда не любили его создатели?

Но теперь тянуть больше нельзя — придётся сегодня же всё рассказать мужу.

 

***

— ... настройка микрофонов, видеосъёмка и запись концертов, обработка записи — это всё тоже будет на Вас. Всё понятно?

— Да.

— Вот и отлично. Можете приступать.

Оркестровая администраторша направилась в свой кабинет, оставив Ниама наедине с молоденькой библиотекаршей —  и вверенной ему техникой. Составить мнение о библиотекарше он пока не успел (не научился ещё "диагностировать" людей без сканирования мозга) — а вот техника оказалось весьма примитивной. Впрочем, Ниам уже понял, что на этой планете мало стоящей техники — вот разве только нуменорская... Хотя, если над этим компьютером, например, немного поработать  — может получиться что-то более или менее приличное... не как в Асурасе, конечно, но работать будет можно.

 

***

Когда Ниам уже заканчивал собирать заново системный блок, в проёме открывшейся библиотечной двери показалась рыжая голова баяниста Гены — не то, чтобы ему что-то было там нужно, а так — вздумалось поглядеть в перерыве на нового коллегу.

— Эй, ты что это с нашим компом делаешь?

— Он слишком медленно работал. Я его немного усовершенствовал.

— Ну, давай, давай... не забудь Сонечку усовершенствовать — а то она и так-то в компе ни в зуб ногой, а уж теперь...

Закончить фразу Гена не успел. Но смог понять одно: Ниам то ли не оценил его шутки, то ли воспринял буквально: направился к библиотекарше, самозабвенно изучавшей в углу глянцевый журнал — и, прежде чем кто-либо успел что-то предпринять... погрузил палец ей в лоб. Вынув палец через несколько секунд, он повернулся к баянисту — и абсолютно серьёзно сказал:

— Это невозможно усовершенствовать: слишком примитивный разум.

— Ой, а что это было? — похлопав ресницами, прощебетала Сонечка нежным голоском.

Но Гена этого не услышал: он уже мчался на всех парах в направлении репетиционного зала.

В коридоре он едва не сбил с ног концертмейстера домровой группы.

— Куда торопишься? До начала ещё пять минут.

— Слушай, Олег... похоже, мне пора завязывать!

С чем пора завязывать Гене, хорошо знал весь оркестр.

— Давно пора! Надоело уже совать тебя под кран на каждых гастролях!

— Да уж... такое мерещиться начало!

— Что, зелёные чёртики?

— Нет, хуже! Представляешь, сейчас видел, как наш новый техник Соньке руку в голову засунул!

— Да, Гена, это уже серьёзно...

Олег — единственный, кроме Елены, нуменорец в оркестре — нахмурился: пожалуй, придётся поговорить с Ниамом... этак недолго и «засветится»! Проблем потом не оберешься…

 

А пить Гена действительно бросил. И не пил целых три недели!

 

 

 

***

Весь день — до самой телепортации из Москвы в "медвежий угол" на Пинеге — Елена размышляла, как лучше начать разговор с мужем... но так и не придумала ничего стоящего — а потому предпочла действовать  «с места в карьер», прямо с порога сообщив:

— Мануйло, у нас с тобой теперь есть приёмный сын!

За четыре года брака с этой женщиной оборотень привык не удивляться ничему. И теперь, не прекращая чистить ружьё, поинтересовался спокойно:

— Сколько лет парню?

— Десять тысяч... может, на век-другой больше, я точно не знаю.

— Эльф, что ли?

— Нет, не совсем эльф... точнее, совсем не эльф. Помнишь, мы с братьями в прошлом месяце ездили в другую галактику? Так вот...

— Хлебнул горя лаптем этот твой Ниам, как я погляжу, – заключил Мануйло, выслушав рассказ супруги. –  Ладно, привози его сюда, там поглядим.

— Да он уже здесь... во дворе ждёт.

— А что ж  во  дворе-то, как неродной?

Через минуту Ниам уже стоял посреди избы под пристальным взглядом новообретённого «отца».

— Так вот, стало быть, ты какой... инопланетянин! Ты хоть топор-то держать умеешь?

— Я буду уметь всё, чему  вы меня научите, — невозмутимо ответил асуранин.

— Ты мне тут ещё выкать будешь!

Елена облегчённо вздохнула: мужу определённо нравился новый член семьи.

Да и Мануйло производил весьма приятное впечатление на Ниама: оборотень не был склонен к выражению эмоций — и тем походил на его соплеменников-репликаторов.

 

***

Нельзя сказать, что адаптация репликатора к земным условиям проходила совсем уж без проблем. Он даже успел «заработать» привод в милицию за рукоприкладство в общественном месте — когда в метро приподнял за горло пьяного хулигана и сказал: «Вас никто целенаправленно не программировал на агрессию — почему Вы так себя ведёте?»  Ниаму повезло отделаться штрафом — и именно в тот день он узнал, что означает словосочетание «гнилой интеллигент».

И всё-таки жизнь асуранина на планете Земля потекла ровно. Он уже привык к тому, что у него есть документы, где он значился как Ниам Александрович Асуров, куда были вписаны его несуществующие родители (признать его официально сыном Елены и Мануйло всё-таки было невозможно).

Вопреки опасениям приёмного отца, он довольно быстро выучился держать и топор, и пилу, и многое другое. Мануйло был доволен: всё-таки не каждому удаётся на 5-м году брака получить взрослого сына – помощника в хозяйстве!

Прижился Ниам и в оркестре. Скоро он уже знал, что администратор Ася Николаевна не умеет обращаться с принтером-сканером-копиром, но делает вид, что умеет — и потому наедине с сим агрегатом её оставлять нельзя; что баритон Матвей Васильевич всегда приходит на полчаса раньше, чем надо, и за это время успевает вывести из строя кофеварку — поэтому лучше приготовить ему кофе самому, улучив момент, пока этот «герой-любовник» предаётся воспоминаниям о бурных романах своей молодости; что библиотекаршу Сонечку лучше вообще не подпускать к технике... ни к какой. Но отчасти благодаря этому изящному малоинтеллектуальному созданию Ниам стал незаменимым человеком в оркестре. Когда она в очередной раз что-нибудь теряла, Ниам попросту отводил её за угол, погружал палец ей в мозги и, основательно там порывшись, говорил: «Ключи от гримёрной № 27 лежат на подоконнике в дамской комнате, пойди и возьми их там».

Впрочем, Ниаму удалось поладить не только с техникой... Ему не хватало асуранских друзей, однако и нуменорцы, и оркестранты оказались по сути почти такими же коллективистами, как они. Для полного счастья здесь не доставало только подпространственной связи... с другой стороны — можно было не опасаться, что каждую минуту тебя могут перепрограммировать.

Нравились ему и звуковые структуры, с которыми работали эти люди. В структурах этих было всё — сложнейшие математические построения и развёртывание Вселенной из точки Большого взрыва, движение электронов и вращение галактик... они являли собой сущий пир интеллекта. Люди ещё и считывали из них какую-то эмоциональную информацию — Ниам этого не умел, но у людей, похоже, всё происходило автоматически: он иногда видел на концертах, как некоторые из слушателей утирали слёзы... но если они и страдали — им такое страдание явно нравилось.

 

Так прошёл год.

И однажды...

 

***

— Соня, пойди в зал, проверь, у всех ли есть «Сказ о Байкале».

— Я уже проверила.

— Ещё раз проверь!

— Когда ты, наконец, перестанешь спорить с дирижёром!

Библиотекарша удалилась с видом оскорблённого достоинства.

Ниам начинал кое о чём догадываться — и это кое-что ему не нравилось... эти настойчивые попытки Елены при поддержке Олега спровадить Соню свидетельствовали о желании поговорить без свидетелей... почему так срочно? И почему они избегают смотреть ему в глаза? Раньше такого не было...

Начало и впрямь не предвещало ничего хорошего:

— Ниам, нам надо поговорить...

— В чём дело? Ты недовольна моей работой?

— Нет, что ты, всё хорошо... не об этом. Звонил брат Фёдор из Рыбинска — ты же знаешь, брат Александр уехал в Монсальват, на встречу с союзниками, поэтому Радек приезжал за  аналогом МНТ к Фёдору, так вот, Радек рассказал, что... в общем...

— Асураса больше нет, — без всякого выражения сообщил Олег то, что Елена сказать не решалась. — Атлантийцы взорвали его.

Древние не предполагали, что у этой расы будут эмоции — и не предусмотрели никаких защитных механизмов. Ниам не мог не закричать, ни выплеснуться в слезах... он просто стоял неподвижно, упершись руками в стол, возле которого его застала эта новость,  и как издалека слышал слова Олега:

— После того, как Родни подкорректировал что-то в общих программных установках репликаторов на Ядре, Оберот взялся воевать с рейфами. Сначала просто воевал, а потом решил заморить голодом, истребляя основной источник питания – людские планеты по всей галактике... это я не в том смысле... я их не оправдываю... но ты должен знать.

— Ниамушка, ты...  – Елена осеклась, обняв асуранина за плечи:

Они всегда так делают, когда не могут помочь... когда помочь уже нельзя.

 

Баянист Боря, уступавший в бесцеремонности разве что своему брату-близнецу Геннадию, с шумом влетел в библиотеку:

— Ну, прикол! Сейчас Наташка учит соло, а Юрка...

Елена резко обернулась к нему:

— Боря, я тебя умоляю — не сейчас!

— Эй, вы чего? — до Бориса медленно, но верно доходило, что он вклинился не вовремя. — Что, кто-то умер, да?

— Все родственники Ниама погибли при террористическом акте.

Елена была благодарна Олегу: она сама никогда бы не додумалась... и без лишних подробностей, и — в общем-то — соответствует действительности.

— А... это где был теракт? Я сегодня новости не смотрел.

— Не обо всех терактах сообщают по телевидению, — многозначительно заметил концертмейстер.

Вот в таком «адаптированном» варианте печальная весть и разнеслась по оркестру. Народники подходили со словами утешения — но Ниам не мог им отвечать: слишком уж всё было безнадёжно.

Ася Николаевна пыталась держаться официально — но это ей плохо удавалось:

— Ниам, мне уже рассказали... мои соболезнования... наверное, тебе лучше пойти домой?

— Нет. Я способен работать.

— Ладно, если тебе так легче...

 

Перед тем, как начать репетицию, Елена попросила Асю и Соню:

— Девочки, вы тут его одного не оставляйте. Мало ли что...

«Девочки» пообещали ей присмотреть — и так же легко забыли об обещании. Асе пришлось отойти в свой кабинет к телефону, куда и зачем смоталась из библиотеки Сонечка — так и осталось тайной...

Но теперь Ниам мог спокойной заняться техникой. Кофеварка, пожалуй, лишняя, а вот компьютер, принтер, музыкальный центр, DVD-проигрыватель... всё это он давно знал, как свои пять пальцев — и теперь не составило труда собрать из них нечто вполне оригинальное, и запрограммировать — тоже. Так, теперь всё готово... мощности должно хватить...

 

***

— Елена Анатольевна!

Елена остановила оркестр, собираясь отчитать Соню — это ж надо, врываться в репетиционный зал во время звучания, перекрикивать оркестр! — но не стала: в глазах библиотекарши стояли слёзы. Елена поняла всё... впрочем, не только она.

— Олег Михайлович, становитесь к пульту.

Олег подчёркнуто спокойно поднялся на подиум:

— Ещё раз с третьей цифры — более сдержанно...

 

***

Ниам ошибся в расчетах: электромагнитный импульс, сгенерированный той немыслимой конструкцией, которую он собрал, оказался недостаточно мощным, чтобы убить репликатора — или хотя бы всерьёз вывести из строя... Когда Елена вошла в библиотеку, Ниам лежал на полу, судорожно вздрагивая и повторяя, как в бреду:

— Последний... последний...

В кои-то веки раз сонечкина недоинтеллектуальность принесла пользу: у неё, конечно же, не хватило ума вызвать «Скорую». Страшно представить, что могло произойти, попади он в больницу.

— Соня,  я сама отвезу его, куда нужно. Скажи Олегу Михайловичу, что второй час он сегодня тоже будет вести.

 

***

Мануйло сидел на лавке рядом со своим приёмным сыном, обнимая его да плечи.

— Мне тогда пятнадцать лет было, — говорил оборотень. — У нас ведь вся семья перекидывалась. Отец с матерью потому и поженились — кто б её ещё такую-то за себя взял? Да и за отца бы никакая другая девка не пошла... Так вот, нас и так-то за нехристей держали, а тут — неурожай третий год... ну вот, надумали, что мы порчу наводим... Я тогда из всей семьи один и выжил — в лес убежать успел. С тех в деревне больше и не жил...

Асуранин выслушивал всё это с подавленно-отсутствующим видом.

— Ниам, — осторожно начала Елена. — Если хочешь, я могу поговорить с Владыкой... одно твоё слово — и больше они МНТ не получат.

— Не надо, …мама. Ты сама говорила, что вы одного рода с теми людьми. А у меня теперь нет рода, кроме вас.

— Хорошо, я не стану.

— Ты можешь деактивировать меня?

— Что?!

— Не бойся, я не умру. Через сутки ты снова меня активируешь. Я объясню тебе, что нужно сделать сейчас, и что — тогда. Это несложно.

— И то верно, — поддержал Мануйло. — Пусть поспит.

 

***

Елена напрасно боялась — ей благополучно удалось и деактивировать Ниама, и активировать его на другой день — как только вернулась с репетиции. Он казался более или менее спокойным — острота первой боли прошла, теперь — заново учиться жить... по крайней мере, теперь с ним можно было разговаривать о чём-то ещё.

— У нас все за тебя волнуются. Как узнали, что ты... в общем... сразу стали допытываться, в какой ты больнице. Пришлось сказать, что тебя беспокоить нельзя. Тогда они тебе записку передать решили. Держи вот...

Ниам всматривался в листок бумаги для принтера: несколько строчек — и пятьдесят подписей. Вот всё, что ему теперь осталось... но этого не отнимет никто!

Елена села с ним рядом.

— Надо жить, сынок... надо жить.

Он поднял голову, перестав рассматривать записку:

— Где отец?

— Во дворе, колет дрова.

— Ему не следует этого делать. У него опять будет болеть спина, — Ниам встал с лавки и решительно направился во двор.

 

***

Со временем стало ясно, что жить всё-таки можно — смотреть, как растёт названная сестра, помогать отцу, заботиться о матери (он уже не мог иначе воспринимать этих двоих), работать... Своё единение с людьми он теперь ощущал ещё острее — ведь больше было не с кем. Ниам знал, что после уничтожения Асураса они страдали вместе с ним — и оркестранты, и дунаданы (Владыка — хоть никто его об этом и не просил — сам стукнул кулаком по столу и заявил, что не подряжался обслуживать террористов и что никаких им больше МНТ).

И всё-таки с дунаданами он чувствовал себя свободнее. С ними он мог не задаваться вопросом, который то и дело возникал в отношении оркестрантов: а как бы они его принимали, если б знали, кто он на самом дела? Нуменорцы же знали его истинную природу — и она их не смущала, а вот как бы восприняли другие...

То, что эти люди отличаются от прочих землян, Ниам понял уже давно — пожалуй, они возвышались над соплеменниками не меньше, чем Древние над прочими человеческими расами... нет, не возвышались! Это слово не подходило к ним — поскольку они себя более «высокими» не считали — хотя имели на это полное право.

А были на этой планете и ещё более «продвинутые» люди — которые, покинув мир живых,  непосредственно приблизились к Творцу Вселенной... Ниам видел их изображения и в домах своих нынешних друзей, и в храме — но так и не понял толком, сопоставимо их нынешнее состояние с вознесением Древних или нет. Наверное, это всё-таки что-то иное: у вознёсшихся Древних действовал запрет на помощь людям — эти же помогали оставшимся на Земле... и их даже можно было об этом просить.

И всё чаще стучалась в разум мысль, которая начала его тревожить почти сразу после переселения на Землю, и которой прежде — пока живы были друзья, стремившиеся к вознесению — он боялся: а стоили ли их создатели того, чтобы идти по их стопам?

 

Вот так Ниам и жил — не подозревая, какой драме суждено разыграться в Атлантисе.

 

Драма разыгралась примерно через год после взрыва Асураса.

 

 

***

Ричард Вулси был близок к отчаянию: переговоры с бестелесными репликаторами, захватившими компьютеры Атлантиса, зашли в тупик, а доктор Вейр (или то, что выдавало себя за неё) не спешила ничего предлагать.

— Не знаю, как ещё с ними разговаривать! Они не идут ни на какие уступки, подавай им тела — и всё тут! Может, Вы попробуете, доктор МакКей?

— Почему как что, так сразу доктор МакКей?! – капризно, в привычной манере заныл лучший ум двух галактик. – Почему Вы думаете, что у меня это получится лучше?

— Но вы же всё время с компьютерами, а они тоже в некотором роде компьютеры — наверное, вы с ними лучше договоритесь.

— Хотел бы я знать, кто вообще способен договорится с репликаторами!

— Может быть, их лидер?

Это предположение Шеппарда было воспринято как неудачная шутка.

— Вы говорите об Обероте? Уверяю Вас, если б он и был сейчас жив — он последний, кого я хотел бы здесь видеть! – проворчал ошарашено МакКей. Вот только Оберота еще  в «Атлантисе» не доставало.

— Я говорю о Ниаме. Элизабет, они знают, что он жив?

— Нет, я скрывала от них — боялась, что если они узнают, то захотят тоже отправиться на Землю.

— Отлично! Тогда обрадуем их! – воспрянул духом МакКей, в душе радуясь тому, что отыскался-таки крайний. И хотя Ниам тоже репликатор, но как говорится – из двух зол обычно выбирают меньшее.

— И они на радостях оставят в покое наши компьютеры? — скептически усмехнулся Ронон. В последнее время, после контакта с дунаданами сатедианец вообще скептически относился ко всему происходящему. На его бесхитростный взгляд вояки, шашни  атлантийцев со «слайдерами» были еще цветочками. Дунаданы своей эксцентричностью в разы переплюнули  «людей в черном», как за цвет формы за глаза  прозвали «слайдеров» жители  некоторых планет Пегаса, коим довелось  лично пообщаться с загадочными пришельцами.

— Если так скажет их лидер — может быть, и оставят.

— Не думаю, что Ниам захочет нам помогать, — усомнилась Тейла. — Если вспомнить, как он отсюда уходил...

— Ещё как захочет, если его попросят ребята из Братства Дунаданов! — возразил Джон. — Кажись, им удалось его как-то  приручить…

— Да, пожалуй, — согласился Зеленка. — Особенно если это сделает Елена, он ведь считает её своей матерью.

— Матерью…хм… – произнес Шеппард, не зная, как воспринимать  данный факт. В его понимании репликаторы были всего лишь машины. Пусть чрезвычайно продвинутые, но – МАШИНЫ.

— После уничтожения Асураса они не очень-то были расположены с нами сотрудничать, — напомнила Тейла.

— Не очень?!  — в отчаянии  воскликнул Родни, поскольку шанс заполучить от  Владыки Александра вожделенный аналог МНТ  был готов накрыться медным тазиком.  — Да они вообще разговаривать с нами  не хотели!

— И всё же попробовать стоит, — подытожил Вулси, сознавая, что, возможно, это – единственный реальный шанс договориться с непрошеными гостьями. — Передатчик для связи  с ними цел?

— Передатчик в порядке, — заверил Родни.

— Отлично! Доктор Зеленка, Тейла, разговаривать будете вы — у  вас всегда лучше всех получалось с ними ладить.

 

Радек направился к передатчику.