Ронон услышал МакКея еще до того, как увидел.

- Чертовы местные!

Трах!

- Чертова планета!

Хрясь!

- Чертовы Древние и их липовое… – бабах, звон, - мать его, величие!

Ронон замер на пороге, видя, как МакКей с бешеными глазами разносит в пух и прах пустующую подуровневую лабораторию.

- Ненавижу это! - закричал ученый, ни к кому конкретно не обращаясь.

Он подхватил уже побитый монитор и швырнул его в стену. Отвернулся еще до того, как тот со звоном разлетелся на куски и пнул торчащую консоль.

- Ненавижу!

МакКей вел себя неправильно с самого их возвращения. Он был слишком тихим, пока врачи латали его. Слишком громким, когда Беккет отказался отпускать Тейлу и Шеппарда. Слишком… сдержанным, сосредоточенным во время брифинга. Не было никаких сомнений, что это затишье перед бурей. Шеппард и Тейла заметили бы – были бы первыми, кто заметил это – если бы их не отправили отдыхать в тихий уголок лазарета.

Но Ронон знал, вызови он сейчас Шеппарда, тот бы пришел. Полковник прислонился бы к косяку двери с беззаботно скрещенными на груди руками. Или наоборот, небрежно засунув их в карманы форменных штанов, которые он обязательно натянул бы поверх гипса. «Эй, приятель, - сказал бы он. – Что комната тебе сделала плохого?» А потом они осыпали бы друг друга оскорблениями и подколками, пока Шеппард не утихомирил бы ученого.

- Черт возьми! – закричал МакКей.

И принялся топтаться по груде сломанных контрольных кристаллов. Те трещали и трещали под давлением, пока не лопнули. А МакКей продолжал втаптывать их в пол с перекошенным от гнева лицом.

Вызови Ронон Тейлу, она бы тоже пришла. Тихо подошла бы к МакКею и прервала его тираду, положив руку ему на плечо. «Мы в порядке», - мягко сказала бы она и улыбнулась. МакКей бы со значением глянул на ее обожженное перевязанное плечо и попытался бы громко протестовать. Но она прервала бы его. «Родни, мы в порядке», - повторила бы она, говоря «мы живы». А через минуту МакКей бы сдался, его гнев испарился бы. И он был бы слишком уставшим, чтобы возражать, когда Тейла увела бы его отсюда.

Послышался громкий лязг, сопровождаемый кряхтением. МакКей прихватил кусок арматуры и, размахивая им как клюшкой, принялся крушить панели, оборудование, столы тяжелыми замахами. Он крепко, до побелевших пальцев, стискивал импровизированную клюшку. Похоже, что острый кусок металла впивался ему в ладонь – тоненькая струйка крови стекала между пальцев.

Ронон мог позвать доктора Вейр. Та стала бы в дверях и спокойно урезонила МакКея. Мог позвать Беккета. Тот подошел бы осторожно, но ни секунды не колеблясь. Он отвлек бы ученого, взял за руку и увел бы в лазарет, где они бы поговорили.

Он мог вызвать Кейт Хайтмайер, которая задавала бы МакКею сотни вопросов, пока он уничтожал лабораторию. Или Радека, который попытался бы его переспорить. Или Лорна, который предложил бы устроить тут тир.

- Я больше так не могу, - с трудом выдохнул МакКей сквозь стиснутые зубы, продолжая уничтожать груду техники. – Не Могу Так Больше.

А потом вдруг застонал безмолвно и яростно. Было так неправильно слышать это от МакКея, что у бывшего беглеца волосы встали дыбом.

Он мог позвать кого угодно. Но вместо этого Ронон вошел в комнату, подхватил металлический прут в углу и взялся превращать самую большую кучу хлама в пыль.

Краем глаза он увидел, что МакКей замер на секунду, удивленный вмешательством. А потом толкнул стол и принялся рубить его на две половины.

Они молча работали, перемещаясь по комнате, разбивая большие куски в маленькие, а маленькие в еще меньшие обломки. Через какое-то время они по молчаливому согласию, достигнутому перемигиванием, свалили все в центр комнаты, где стали гробить все с толком. До полного уничтожения. Осколки летели во все стороны, когда они пинали, топтали и мутузили эту груду. Пару раз Ронон чувствовал легкие уколы металла или стекла по предплечью. Видел, как осколок кристалла оставил порез прямо под глазом МакКея, но тот даже не дернулся.

Чтобы уничтожить комнату полностью, понадобился час.

В конце концов они просто… остановились.

Тяжело дыша, МакКей осмотрелся. Заброшенная лаборатория теперь представляла собой четыре серые стены и гору обломков. Ученый бросил свой кусок арматуры на самый верх.

- То, что надо, - сказал он.

Сатеданец глянул на МакКея. Кровь и грязь покрывали того с головы до ног. Правая штанина была порвана на колене, а левый рукав у локтя.

Теперь он был спокоен.

Ронон швырнул свой прут к Маккеевскому.

- То, что надо, - удовлетворенным эхом отозвался он.