По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
***
– Сбитый улей, – вещал Кэп, держа в руке распечатку рапорта. – Раненный в группе. Неподчинение командам вышестоящих офицеров и самовольные действия в период заключения.
Дегтярёв зло швырнул лист на стол.
– Да за такое расстрел полагается, без суда и следствия! – гневно закончил он.
Генерал Прохоров же молча слушал праведный гнев полковника. И до сих пор не вмешивался. Разнос шёл уже минут десять, и пока что нам не грозило что-то хоть сколь бы то ни было серьёзное (расстрел не считать).
– Если бы не «самовольные действия», – устало пробормотала Лилит. – Вы бы сейчас заглатывали у рейфов по самые гланды и ещё добавки просили б… Мой командир нашёл «утечку» быстрее, чем все ваши грёбанные разведчики вместе взятые…
Ага, и то правда… Стоп. ЧТО?! «Я» нашёл?! Ты что, с дубу рухнула?!
– Не приписывай этому придурку того, чего не было, – процедил полковник. – Не то ещё зазнается…
Не то, чтобы я зазнавался, просто мне стало интересно: с какого перепугу из меня пытаются выставить Экрюля Пуаро?!
– Я с вашей кодлой вообще с дурдом отправлюсь, скоро… – вздохнул Кэп, устало рухнув в кресло. – Если верить рапорту дознавателя, так вы прям все из себя герои. Грудью друг друга закроете, но врагу не сдадитесь…
Это он о чём?
Дошло… секунду спустя. Когда Кэп закончил свою мысль.
– Слышишь, Гриш? – позвал он генерала Прохорова. – Лейтенант допросил всех шестерых, и каждый из них утверждал, что он был инициатором, он всё спланировал, захватил систему и вообще вынашивал план захвата мира. Дураки! – полковник зашёлся диким смехом. – Школота! Ммать, вашу! Герои все из себя, мля! Вы хоть понимаете, что есть банальные записи камер безопасности? – это уже было адресовано нам с Лилит. – Мы и так знаем всё! Зачем вы выёживаетесь, я не пойму?
И не поймёшь… как был прожжённым воякой, так ты им и остался, дядя Саша… Не поймёшь ты этого уже никогда…
– Зато ребятки нехило так помогли разобраться с ульем, – закончил Прохоров. – Если бы не они – корабль открыл бы огонь и выпустил «стрелы». Что тогда стало б – догадаться нетрудно…
Так вот оно что. Они не в курсе произошедшего на улье.
– Более того, – вернулась к старой песне Лилит. – Была найдена пресловутая «утечка». «Течь» «заткнули». Больше не «потечёт»… не должно…
– С этого момента поподробнее! – потребовал Дегтярёв.
– Обойдёшься, – фыркнул я. – Хватит и того, что с ульем помогли…
– Находясь под арестом, мля! – взревел полковник. – Вас расстрелять было положено уже пять раз!
Странно. Я припомнил только четыре «момента»… (с).
Успокоившись, офицер рече:
– На этот раз, сдаёте оружие и отправляетесь на «губу». Все шестеро.
– И Гайка? – «проснулась» Лилит. – Она ж после операции!
– Военный госпиталь при штрафбате ещё закрыли, – съязвил Кэп. – Оружие сдать!
***
Штрафбат… Вот уж не думал, что попаду туда, будучи гражданским. Интересно девки пляшут, и рисуют мужики (с).
Сидя в камере-«шестёрке», я размышлял о том, как несправедлива жизнь в целом и хренова наша ситуация в частности. На ум приходило только банальное «бежать», и «на месте разберёмся». Вот только бежать было некуда. И не с чем. У нас забрали всё, в том числе ключи от наших отсеков, и даже ремни от формы. Сейчас единственный наш козырь в рукаве – это аварийная ключ-карта, что Лилит умело подложила Гайке под нагрудную перевязку, понадеявшись, видимо, что там досматривать точно не будут. Ну-ну… Ей ли не знать, что раненных всегда досматривают с наибольшей тщательностью: под их бинтами и в полостях раневых каналов можно пронести многое. Но пока, что называется, Бог миловал…
Потихоньку пришлось учить внутренний распорядок дня при нахождении в расположении штрафного/дисциплинарного батальона. В полседьмого подъём, в шесть сорок – «контрольная» (контрольное построение), полсотни минут на зарядку. Утренний туалет, заправка коек… В восемь двадцать – завтрак, в девять – построение, поднятие флага. С девяти десяти до без десяти два – «школа» (учебные занятия для «карантинов»). Для остальных в это время – «ОПТ» – общественно полезный труд. В два часа – обед, до четырёх – личное время, потом – очередная «контрольная». До без десяти шесть – занятия и ОПТ. С шести до без десяти семь – осмотры в медсанчасти. С семи до без десяти восемь – ужин. Личное время до без десяти десять – потом построение и вечерняя прогулка. Но то в обычных дисциплинарных частях «на поверхности». В Городе же всё было иначе…
«День» под землёй начинался строго по часам… ощущение времени пропадало при длительном нахождении тут. Не хотелось больше спать по утрам, не было этих сонливых приступов, а по вечерам не морило. В течение дня работоспособность была на высоте на протяжении всего времени: это – несравненный плюс… Начало дня ровно в семь утра по кремлёвскому времени: это для арестованных. Персонал же базы был на ногах уже с шести часов. В семь десять, то есть, ещё сонных, арестантов ставили вдоль стенки: длинный стометровый коридор имел таковых аж две. Проводилась контрольная поверка личного состава. На всё-про-всё, как то утренняя оправка и уборка коек, отводилось пять минут суммарно. Завтрак – отдельно от основного личного состава базы, но в той же столовой: в восемь утра. В восемь десять беглый медосмотр и с восьми пятнадцати до шести вечера – жёстко контролируемая и рутинная работа (какую поручат). С шести до семи – вторичный осмотр, уже более тщательный. В семь часов – ужин, отдельно от всех, до него в час – обед. С восьми до девяти – личное время, отбой – ровно в девять, если нет особых на то распоряжений.
Так обстояли дела в подземном городе. От души щедрый Дегтярёв расщедрился и выписал нам немного и немало, пятнадцать суток ареста. И это в условиях постоянной боеготовности и ожидания врага… Нет, дисциплина, конечно, должна поддерживаться в частях, но не высылать же на «губу». Хотя, если так подумать, Кэп всё по уставу сделал: за неподчинение старшим офицерам именно такое наказание и предусмотрено, насколько мне известно.
Мои размышления, ещё не успевшие перетечь в стадию фантазий, прервал мелодичный звук: кто-то приближался к камере. Звук почти шаркающей походки, волочащей ноги. Кто бы это мог быть?
Интересный вопрос. И не менее интересный ответ…
Поравнявшись с решётчатой дверью камеры, путник остановился и рече:
– Доброго всем времени, господа. И дамы.
Твою ж-то мать… А я-то уж думал, где тебя БМПТ носит, едрить твой кожух охлаждения!
– И тебе не хворать, дядя. – процедил я, узнав лейтенанта Косорукова.
Из сумрака дежурного освещения не было видно даже фигуры офицера: точнее, её силуэт было всем, что можно было узреть. Лейтенанта я узнал исключительно по голосу.
Ещё не так давно выглядевший статно офицер ныне был скрючен, будто по спине огрели шпалой. Походка шаркающая, неестественная.
– Как вы тут, живы? – поинтересовался спокойно и тихо лейтенант.
– Твоими молитвами, – кивнула Лилит. – Сам как?
– Могло бы быть и лучше, – тихо бросил Косоруков.
Если честно, меня не удивил, но заинтриговал визит офицера. Насколько мне известно, свидания в штрафбате запрещены: по крайней мере, в Городе.
– Не сочти за грубость, но какого хрена ты припёрся? – Лилит буквально прочла мои мысли.
– Не сочти за грубость, но не твоё собачье дело, – фыркнул тихо лейтенант. – Я до Шамана.
– Больно надо, – нарочито обиженным тоном прыснула напарница…
Лейтенант Косоруков выждал паузу и рёк:
– Я только что с развода. – тихо, почти шепча, продолжил офицер. – Дегтярёв и сам не рад, что посадил вас под замок. Только что пришла директива Штаба: боеготовность повышается до предела в связи с прибытием наших кораблей.
– Так тем же лучше, – не понял поначалу я. – От нас проку больше нет, корабли всё мощнее кучки школоты.
Фигура лейтенанта отрицательно покачала.
– Пресвятейший детский наивняк. Вас командируют на борт «триста пятого» под командование полковника Покрышкина.
– Что, прям всех? – начал догонять я. – Всех оставшихся из группы?
– Нет, – отрезал тихо Косоруков. – На «Александра Невского» забрасывают только тебя и твою подружку-камиказе. Остальных, как я слышал, разбросают по другим кораблям.
М-да. Ну и новость. Признаться, мне не слишком прельщала мысль проторчать хрен знает сколько времени на корабле на пару с этой шизанутой дурочкой… То, что порой она принимает архиправильные решения ещё не означает, что очередное из них не станет фатальным для целого крейсера… или фрегата.
– Не скажу, что рад этому, – замялся я. – А ты сам?
– Остаюсь на Земле, – горько усмехнулся офицер. – На последнем задании потерял обе ноги. Сейчас на протезах ползаю.
Это объясняло походку лейтенанта… с непривычки ещё, видать.
– Сочувствую, – усмехнулся я.
– Ты не умеешь врать, Шаман. – фыркнул Косоруков. – Зато прекрасно умеешь ставить в тупик не только друзей, но и врагов. На это, очевидно, и сделал упор Дегтярёв. Отоспитесь. Перевод сегодня вечером: сейчас идёт погрузка снаряжений на корабли.
– Что можем сделать мы? – поинтересовался я.
– Под арестом? Ничего. – усмехнулся лейтенант.
Офицер уже собрался было уходить, но на секунду задержался у решётки:
– И, да, Шаман! – напомнил он. – Перед отлётом покорми свою котейку. А то она так орёт, что даже сквозь «герму» слышно.
Лейтенант, шаркая протезами, удалился.
Твою мать… я совсем забыл о Кираре. Придётся её на борт взять, что ли… если, конечно, сказанное выше не является чистым приколом.
Я прикинул расклад. Полтора десятка крейсеров против дуевой бучи кораблей рейфов. Безусловно, до Земли в лучшем случае доберётся лишь часть из них: но и от того будет несладко. Неужели Кэп действительно решил усилить мощь кораблей за счёт раскинутых и прикомандированных к бортам школьников? Нет, конечно, в нашем отделении имелись не только школьники: тому же Медведу, например, сейчас восемнадцать. Но кого это, собственно, ипёт? Да никого ровным счётом. Нет, вряд ли. Или Косоруков решил нас просто потроллить, или он что-то не так понял. Вряд ли нас в первый же день ареста забросят на межгалактический корабль… вряд ли…
13 июня 2011 года
– Ровняйсь! Смирно! Равнение – на середину! Товарищ полковник! Первый взвод ОДШБ ВКО РФ для проведения контрольного осмотра построен! Докладывает – старший лейтенант Косоруков!
О как… Это его за ночь, что ли, повысили?
– Вольно!
– Вольно…!
Я и Лилит стояли (не то, чтобы смирно, но и не очень разнузданно) на мостике «триста пятого»: «Александр Невский» отличался даже от «России» – корабль абсолютно другого класса и назначения.
На мостике народу было немного: чтобы справиться со всеми, хватило бы одного магазина для ПМм. Помимо нас двоих и сопроводившего нашу двойку новоиспечённого старлея Косорукова, на мостике присутствовал седой полковник, двое капитанов, пять лейтенантов. Иногда из отсека в отсек сновал упоротого вида майор.
Седой полковник поднялся с кресла капитана корабля и подошёл к нашему «строю». Внимательно посмотрел сначала на Косорукова, потом на нас. Особенно его взгляд задержался на мне.
Я сумел рассмотреть офицера: преклонного возраста, почти старец, он двигался необычайно бойко для своих лет. Хотя, может, я и обманываюсь: седина не всегда указывает на возраст. Тем не менее, глубоко посаженные глаза офицера почти не контрастировали с его иссушенным овалом лица, складывалось ощущение, что он долгие месяцы изнывал от обезвоживания где-нибудь в пустыне. Однако, бледная, почти белая кожа говорила о том, что в пустыне он как минимум не был. Я же склонялся к мысли, что им кормился рейф: во всяком случае, было похоже.
– Я полковник Покрышкин, – рёк офицер. – Добро пожаловать на борт.
Что можно ответить на такое?
– М-да, неразговорчивые, – мрачно констатировал он, не дождавшись ответа. – Ну, будем знакомы. Поскольку вы гражданские, моё звание вам ни о чём не говорит… – святая детская наивность… – Поэтому можете звать меня Александром Ивановичем… – о. Ещё один «дядя Саша». Сегодня Александров год, что ли?
– Они всегда такие молчаливые? – Покрышкин повернулся к Косорукову.
– То ли ещё будет, товарищ полковник, – устало улыбнулся старлей. – Поверьте, с этих двоих ни за что нельзя глаз спускать.
Полковник скосился на нас.
– Похвальная характеристика для диверсантов. – рече он. – Где проходили подготовку?
– В школе, – усмехнулся Косоруков.
– В какой?
– Общеобразовательной.
Покрышкин на секунду завис, но мгновеньем позже разразился смехом на весь отсек. Экипаж на мостике от неожиданности вздрогнул.
– Сработаемся! – гаркнул, успокоившись, офицер. – Закрепляетесь за ангаром номер три!
***
Будучи препровождёнными в упомянутый выше отсек, мы с Лилит сидели между стройных рядов техники. Минут на десять её (Лилит) хватило, потом она прервала мой сон:
– Что скажешь?
Спросонья я не сразу врубился в суть вопроса.
– То есть?
– О корабле.
Хороший вопрос… начнём с того, что я его ещё не видел.
Впрочем, если судить по одёжке…
«Александр Невский» принадлежал к классу тяжёлого ракетоносца. При длине в пятьсот метров, ширине полсотни (по узкой части: в самой широкой превышало двести метров) и высоте в шестьдесят, корабль имел массу («водоизмещение») в сто тысяч тонн неснаряжённого веса. Тяжеловато, не правда ли? В движение судно приводил мощный субсветовой маршевый двигатель ионного типа и ещё более мощные разгонные реактивные. Энергоснабжение нужд корабля осуществлялось с атомных реакторов на наквадрии и резервных на наквадахе: суммарный выход энергии был колоссален и практически сопоставим с выходом энергии из модуля нолевой точки, что ставило «Александра Невского» в один ряд с «Аврорами» -- к слову, один МНТ таки-стоял на борту, его припёрли из Города. Вооружение ракетоносца заслуживало сложения историй в песнях и стихах: всю носовую часть отводили под шахтно-пусковые установки для ракет типа 15Ж55 и с ними совместимыми (те же стояли на новейших «Тополь-М»), с усиленной БЧ из наквадрии. Помимо того, что собственное бронирование корабля в бортах доходило до тысячи миллиметров эквивалента катаной брони триниумового сплава, судно оснащалось мощнейшим генератором силового поля – чьей конструкции, правда, не знаю: но вряд ли, земной. Довершал картину гипердвигатель Азгарда: тоннельных движок, с колоссальнейшим энергопотреблением, но позволяющий мгновенно перемещаться чуть ли не в любую точку этой Вселенной. Утрирую, конечно, но…
Так что о корабле я скажу следующее: не хотел бы я встретиться с ним, будь его экипаж настроен против меня…
Чтобы не быть голословным, расскажу то, что увидел, пока был на корабле. Тот ангар, где мы сидели, третий, был крайним: всего их было три, два располагались по бокам корабля и носили авиационный характер, центральный же, расположенный прямо в недрах корабля, базировал в себе технику сухопутную. С нею иже мы и сидели: кругом рядами стояли «Уралы», «КамАЗы», «КрАЗы», «ЗиЛы», даже несколько «ЗиСов», и кое-что из тяжёлой гусеничной и колёсной техники – несколько БМП, БТР, и БМПТ. Сколько я не искал, но танков тут не нашёл. Печаль (^_^).
Помимо техники, корабль поражал своим убранством. Обычная экономия каждого грамма в космосе сводилась к небытию: если верить тому, что рассказал о «триста пятом» его капитан, то у каждого из четырёхсот членов его экипажа есть в распоряжении как минимум сто килограмм на личные вещи. Явно заврался: на «триста четвёртом», например, я слышал, даже десяти килограмм брать не разрешали. Но экономить на борту «Александра Невского» явно не привыкли: свет горел везде и всюду, накладывая на проводники колоссальную нагрузку; щиты практически не выключались (ну, тут можно списать на специфику службы корабля: судно почти всё время проводило на сверхсветовых скоростях, где без щита ну уж никак не можно); а система жизнеобеспечения вообще позволяла забыть, что ты на космическом корабле – себя можно было почувствовать где угодно, от тропиков до полюса.
Ракетоносец, в общем-то, удобный. Тяжеловат, но удобный. Да и экипаж многочисленный… Если принять, что, в среднем, за один приём пищи одним человеком потребляется около трёх килограмм еды и воды, то в день экипажу требовалось не меньше трёх с половиной тонн продуктов. А если перелёт дальний? В другую галактику, например? Спасал только мощный двигатель Азгардов: без него каждый свободный кубометр пространства на корабле был бы занят провизией…
В общем, на первый взгляд «Александр Невский» производил впечатление положительное: посмотрим, как будет дальше… Собственно, эту мысль я и озвучил Лилит, отвечая на её вопрос.
– Сможет ли корабль справиться с ульями?
А вот этот вопрос даже меня заставил задуматься. Хороший вопрос, очень хороший, никак не прикопаешься…
Начнём с того, какое вооружение имеет «Александр Невский»? На борту ракетоносца только шесть десятков ракет: почему «только»? – да потому, что на один улей требуется как минимум две штуки. Простой запуск не способен навредить судну противника – рейфы пользуются тактикой перехвата снарядов с помощью своих истребителей. А вот телепортация боеголовок…
Можно, конечно, использовать читерский метод: телепортировать активированную БЧ на борт вражеского корабля. Однако, возможно, что враг примет встречные контрмеры, предотвращающие подобную диверсию в отношении цели. Тогда всё преимущество сводится на «нет»…
Помимо ракет, корабль владел четырьмя установками лучевого типа: тоже, к слову, «мейд ин Азгард». Две носовые и две кормовые пушки со скорострельностью в 10 выстрелов в минуту каждая способны были разобрать обычный улей в пять-шесть залпов. Проблема только в том, что орудия эти крайне прожорливы: то есть, во время их запуска почти половина корабля остаётся без энергии. Даже реактор на наквадрии не в состоянии «прокормить» таких монстров. Отсюда и мощность щитов падает, когда «Александр Невский» ведёт огонь.
Я уже почти задремал, замечтавшись о ходовых и огневых качествах нового корабля, но меня заставило пробудиться необычное чувство тяжести: будто кто-то положил автомат на колени. Ага, щас прям…
«Автоматом» оказалась Лилит. Улеглась на полу ангара, свернулась клубочком и улеглась черепушкой ко мне на колени. По телу едва заметно ходила мелкая дрожь. Пфф… Хрен с тобой, золотая рыбка… Подобрав свой китель, лежавший рядом на рюкзаке, я накрыл им напарницу. Дрожь несколько утихла, пусть и не сразу…
***
В полдень по Москве корабль отчалил. На сеанс связи с Землёй нас обоих вызвали в рубку. Явившись с некоторым опозданием к началу, мы узрели только, как Покрышкин общался с Дегтярёвым в дольно свободной, неуставной форме.
– На этом всё, – вздохнул Кэп: видеосвязь была чёткой, благо расстояние невелико.
– Принято, – сообщил Покрышкин. – Что с твоими диверсантами?
Эт он чё, нас имел в виду, что ли? Послушаем… Шедшая позади меня Лилит получила знак жестом: «Внимание!».
– Диверсанты на тебе, – Дегтярёв выполнил фейспалм. – Детишки сами по себе неплохи, но возраст у них такой, понимаешь ли…
– Ну да, – усмехнулся Покрышкин. – Таких дров наломают, что потом проще уничтожить и заново построить, чем отремонтировать…
– Было б что уничтожать! – вспыхнул Кэп. – Один только Шаман…!
Лилит предательски чихнула. От неожиданности вздрогнули связист и капитан корабля.
– А вот и «диверсанты», – мрачно рече Дегтярёв.
– Разрешите завалиться, – процедил я.
Покрышкин не к месту рассмеялся.
– Заходите, гости дорогие! О вас речь ведём!
– Это мы уже поняли, – стиснув зубы, пробормотал я, но в рубку заполз. Вслед за мной зашла Лилит, закрывая гермодверь.
Тем временем Дегтярёв бегал глазами по чему-то, находящемуся за кадром. Наконец, полковник рёк:
– Специально для вас, злыдёныши, вещаю. «Александр Невский» направляется на перехват авианосной группировки рейфов. Ваша задача – сидеть и не рыпаться, пока вас не позовут. Это понятно?
– А куда нас должны позвать? – я включил наивняк. – Что, сидеть и расходовать ресурс жизнеобеспечения? С тем же успехом можно было б…
– Шаман… – прорычал Дегтярёв. – Вас выкинут в открытый космос, если вы хоть что-нибудь испортите. Корабль идёт в бой. Дорога каждая гайка…
– Так ведь Гайка сейчас в госпитале, – нахмурилась Лилит.
Покрышкин, почему-то, рассмеялся вновь…
Дегтярёв метнул яростный взгляд на хохочущего товарища.
– Теперь ты понимаешь, почему я положительно не могу работать с этими двумя?
Как только оба успокоились, Кэп закончил речь:
– Очень скоро вы с кораблём окажетесь втянуты в бой. Я не знаю, откуда у вас такие познания в инопланетных технологиях, я этому вас не учил, но мой вам совет: если что-то работает в штатном режиме, лучше туда не лезьте… пусть работает дальше.
– Другими словами, – перевёл Покрышкин. – В случае абордажа вы будете отражать нападение, только и всего.
Мы с Лилит переглянулись. Не жирно ли будет? АК-120 прошьют броню корабля, как нехрен делать.
– Ваше оружие осталось на Земле, – добавил Покрышкин. – Но кое-что удалось достать…
Полковник нырнул куда-то за терминал связи и извлёк оттуда мою няшку.
Сайга-12 «4-1» как влитая упала ко мне в объятия. Рука сама обхватила ложе ружья, будто бы только для него и была нужна. Приклад впился в плечо, ружьё с нежностью прижалось к телу…
– О как! – удивлённо выдал полковник. – Парень, ты, часом, не воевал?
Я так и застыл, отведя затвор в крайнее заднее положение.
– Если не считать войны с рейфами, – ответила за меня Лилит. – То нет.
– А что?
– Откуда у него такие навыки обращения с оружием? – Покрышкин обратился к Кэпу. – Он как будто с этим оружием Чечню прошёл!
– Чечню не Чечню, – выдохнул тихо Дегтярёв. – Но повоевать этим детишкам уже пришлось. Поаккуратнее с ними, те ещё психи.
– За «психа» ответишь, – пригрозил я Кэпу, отпуская затвор.
Тот громко лязгнул под действием возвратной пружины, но толку от этого не было: что в патроннике, что в магазине, боеприпасы отсутствовали. Я спустил курок с боевого взвода.
– Ладно! – вздохнул полковник Дегтярёв. – Затянулось наше с вами прощание, вам пора делать ноги. Удачи, и парсек до метеоров!
– Взаимно! – отдал честь Покрышкин. – Чистого вам неба!
Связь оборвалась, и полковник опустил руку.
«Старт»? Какой старт? Не-е, не слышал. Сразу после того, как в системе внутренней связи прозвучала фраза:
– По кораблю – товсь, прыжок!
Прозвучала вторая:
– По кораблю – отбой! Прыжок окончен…
Это что, вашу мать, было? Это был тоннельный двигатель…
Если верить навигационным картам корабля, «Александр Невский» переместился немного и немало, на тридцать тысяч световых лет, к «южной» оконечности Млечки. На что они надеются…? Судя по картам, до ближайших звёзд не меньше десяти тысяч световых лет.
Однако, связист доложил об обратном:
– Сигнал на двенадцать часов. Опознаватель – «Дельта».
– Принял. – забыв о нас, рече полковник. – На экран.
На соседнем терминале вспыхнул дисплей. На нём, в рентгеновском спектре, не очень чётко, но довольно-таки заметно, вырисовывались очертания какого-то корабля, до боли похожего на наш.
Полковник Покрышкин внимательно всмотрелся в изображение, будто бы считывая с него какую-то надпись.
– Точно «Дельта»? – переспросил он.
– Перепроверено дважды.
– Передать приветствие.
Возникла заминка. Руки связиста уже были готовы отбить текст на клавиатуре, однако встал вопрос:
– На каком языке, товарищ полковник?
Покрышкин и связист переглянулись.
– На японском, – не понял сначала полковник. – Это же крейсер «Сонодзаки»?
– Ну, как бы… – замялся связист. – Я не знаком с японским языком.
Вот те и приплыли. Пришёл наш с Лилит черёд улыбаться.
– А на этом корабле хоть кто-нибудь знает, как здороваться на японском? – озабоченно спросил Покрышкин у связиста.
– «Охаё гозаимас», – в один голос выпалили мы с Лилит. Японский знали оба, пусть и не на беглом уровне…
Оба военных повернулись к нам.
– Чего? – не понял полковник.
– «Охаё гозаимас», – пояснил я. – Форма приветствия.
– За клавиатуру! – распорядился офицер.
Пфф… Пришёл черед «детишек»…
Связист выпрыгнул из-за пульта, уступив мне место, но сначала открыл связной канал. Я подошёл к посту и, сменив раскладку, бегло набил хираганой:
– おはよ ごがいます。[ohayo gozaimasu]
Через несколько секунд пришёл ответ:
– お。
Я нахмурился. «О» вместо «охайё гозаимас»? Это могло быть только в двух случаях. В первом просто ошибка оператора: отправил незавершённый текст сообщения. Во втором же, ответ в нарочито небрежной форме. Кагбэ, «гозаимас», приставка, означающая вежливость в разговоре. А простое «О», даже не «охаё», какой-то дворовый, дружеский вариант. Так, по крайней мере, учился я…
– Пришёл ответ, – доложил я. – Приветствуют.
– Как-то кратко приветствуют, – пробормотал офицер. – Выходи на видеосвязь. Сразу вызови полковника Маэда…
Только слепой не заметит кнопки прямой видеосвязи на панели…
– わたし わ しゃまん です。“そのざき”、 へんしん ください。[Watashi wa Shaman. “Sonodzaki”, henshin kudasai] – [Я Шаман. «Сонодзаки», ответьте] – я голосом, бессовестно каверкая чужую грамматику, попытался вызвать «Сонодзаки», стараясь, хотя бы, чётко выговаривать слова и не ставить произвольные ударения: последних в японском языке нет, а изменение интонации при произношении слова грозит изменением смысла целого предложения. – “そのざき”、おねがい… [“Sonodzali”, onegai…] – [«Сонодзаки», пожалуйста…]
Соединение установилось. Ответ полностью сразил меня:
– それ わ “そのざき” です。 – мне показался знакомым не только почерк радиста, но и его голос.
На экране с задержкой вспыхнуло изображение. Ёп… перный бендикс стартёра!
– ТЫ?!
Удивился собеседник, удивился полковник. Но ещё сильнее поразился я…
На меня, с широкого экрана, смотрела девушка моего возраста и приблизительно моего роста, распустив длинные чёрные, как смоль, волосы, и ведь смотрела на меня, от удивления раскрыв такие же чёрные глаза, сокрытые чуть суженным от природы разрезом…
– Сакамото!
– Шаман!
– Сакамото? – переспросила Лилит. – Ты её что, типа знаешь?
Полковник не проронил ни слова, но переглянулся со связным.
Я не верил своим глазам. Ёко на борту «Сонодзаки»? Но откуда?! И, самое главное, как она ВООБЩЕ может быть ЖИВА?!
– Ёко? – переспросил я, боясь, что ошибся.
Но нет. Ответ последовал незамедлительный.
– Это я, Шаман… Я.
А ты подтянула русский, как я погляжу… НО ТЫ, ТВОЮ МАТЬ, ЖИВАЯ!!!
– Ты что, воскресла? – осторожно поинтересовался я, будто бы боялся, что приведение с экрана может исчезнуть, как наваждение.
– Я и не умирала! – удивлённо посмотрела на меня Ёко.
– А… – в этот момент я забыл не только японскую, но и русскую речь, пытаясь объясняться знаками больше, чем словами. – Это… ты же… того… этого… ты того, а мы этого… в общем… понятно?
Лилит еле сдерживалась, а полковник Покрышкин вовсю бился башкой об переборку, его душил немой смех.
– Ты же погибла год назад! – я наконец-таки нашёл в себе слова для определения своей мысли.
– Когда?! – вытаращилась на меня японка.
– Год назад!
– Где?!
– Под Рошалью!
– От чего?!
– От взрыва!
Ох, чую, сейчас операторы на борту «Сонодзаки» ведут себя не в пример хуже нашего полковника…
– Поясни! – потребовала Сакамото.
Ну, кагбэ…
Если по порядку, то Сакамото Ёко, уроженка Сиракава-Го, префектуры Гифу, острова Хонсю, 1994 года рождения (или, как считается у них в Японии, шестой год эпохи Хейсей), из-за работы своего отца частенько моталась по свету. А работал он не где-нибудь, а в отрасли ядерной энергетики. Как раз незадолго до начала тех летних пожаров десятого года, он прибыл в подмосковную деревню под Рошалью, где проживал какое-то время в связи со служебной командировкой (так, по крайней мере, мне было известно, не знаю, насколько это правда). Во время очередного ночного рейда по деревням я и заметил, как горел НП. Все дома отстоять не удалось, выгорело около половины, но остальные полсотни процентов удалось отстоять, в основном, благодаря молниеносным действиям Сакамото. Ёко не только подняла тревогу, будучи в дозоре (наслышалась по новостям, что в России пожары, и решила сама по ночам «стоять»), но и помогала с эвакуацией гражданских. Правда, я был уверен, что на следующей неделе она погибла: нам сообщили, что в доме, куда она зашла проверять оставшихся, произошёл подрыв газового баллона. Ан нет, оказалось, вот она, жива, стерва такая, ещё и улыбается… О чём я, собственно, в двух словах и повествовал.
– Да не погибла я! – Сакамото уже в открытую пыталась достучаться до моего сознания, но я упорно не желал верить в это. Всё-таки, и похороны были, и цинк я опускал…
Но сил спорить не осталось. На радостях я чуть не бросился обнимать экран, однако вовремя себя остепенил.
– Крейсер «Сонодзаки» успешно вышел на связь с крейсером «Александр Невский», – улыбнувшись, доложил я полковнику.
– Вижу, – успокоившись, офицер утёр выступившую со смеху слезу и рёк: – Я полковник Покрышкин, командующий этого корабля. Мне нужен командующий «Сонодзаки», полковник Маэда.
Ёко враз сделалась серьёзной, как кирпичная стена. На её мордашке теперь нельзя было прочесть ни единой эмоции.
– Я майор Сакамото, временно исполняющий обязанности капитана «Сонодзаки». Полковник Маэда временно отстранён от командования кораблём…
Полковник Покрышкин заинтригованно повёл бровью (Да и, признаться, я тоже заинтересовался: Ёко, да в звании майора? Она ж одного со мною возраста!).
– Вот как? У меня не было такой информации. В связи с чем отстранение?
– Это внутреннее дело корабля, – произнесла Ёко со свойственным ей ледяным тоном. – Сейчас я исполняю его обязанности…
Полковник собрался было спорить, но я перебил офицера:
– Дядь Саш, лучше не стоит. С Ёшкой-тян спорить бесполезно…
– С Ёшкой-сан, если уж на то пошло, – нахмурилась Ёко. – Мы с тобой не настолько близки, пока что ещё.
На последних словах после запятой Лилит отчего-то вздрогнула.
– Скажи ещё, «Сакамото-доно», – съязвил я.
– Можно и «Сакамото-сама», – передразнила Ёко.
– Короче! – пресёк нашу перепалку в эфире полковник. – Передаю распоряжение «Земли». Используя тоннельный двигатель, достичь куба 30.000-1.000-180 и там дать отпор авианосной группировке врага. На подготовку времени нет…
– Это и не требуется, – Сакамото перебила Покрышкина. – «Сонодзаки» полностью готов к бою.
По мордастии нашего полковника прошлась лёгкая тень ухмылки.
– В таком случае, принимайте координаты точки, и ложитесь на курс.
– Не отставайте…
На этом связь оборвалась.
– Она всегда такая? – нахмурившись, спросил полковник, уходя на мостик.
– Только во время месячных, – отшутилась Лилит.
Я удивлённо посмотрел на напарницу. Нечасто от неё шутки услышишь, нечасто…
Второй прыжок прошёл штатно. Та же команда:
– По кораблю – товсь! Прыжок!
И та же команда:
– По кораблю – отбой! Прыжок окончен…
Вот только не успело в коридорах и отсеках палуб утихнуть эхо от гласа капитанова, как весь корабль сотряс мощнейший по своей силе удар. Меня, Лилит и связиста отбросило на разные переборки.
«Твою мать!», – мелькнуло в уме, когда я, закусив до крови губу, сползал на пол. Среди накрывшей рубку тьмы меня швырнуло на что-то, причём сначала хорошенько приложило спиной, ещё не успевшей оклематься от падения (всё ещё ноет по ночам, паскуда: тогда, под Россохой хорошенечко так грохнулся), а потом чем-то тяжёлым придавило бок, где только-только затянулась кожа (та пуля, что чиркнула меня при поисковой операции в лесах). От боли из глаз посыпались искры и всё тело ударилось в жар.
Сразу же вспыхнуло аварийное освещение, залившее рубку грязным красным светом. Превозмогая боль, я продрал глаза. Первое, что я увидел – взорвавшийся терминал связи, и десятки осколков от монитора, разбросанные по отсеку, что шрапнель: под терминалом, источающим благовонный аромат горелой проводки и взорвавшихся конденсаторов, распластавшись, лежал связист, а поверх него – Лилит, с раскрашенной в кровавый алый цвет спиной. Худо дело… Аптечки с собой нет… Всё, что имеется – два ИПП да одна пластина с обезболивающим…
Мысли сразу отступили на второй план. Дежавю какое-то… как будто уже делал такое…
Точно. Делал. Ничего нового.
Встал. Осмотрелся. Нашёл медицинский шкафчик, прикрученный к стене анкерами. Раскрыл. Снял аптечку. Вскрыл. Извлёк пузырёк трёхпроцентного раствора пероксида водорода. Подполз к Лилит, раздел до пояса, вылил на спину половину флакона. Смыл кровь, осмотрел. Серьёзных кровотоков нет, осколки неглубоко, можно извлечь самостоятельно… Взял из аптечки пинцет, снял с него бумажный стерильный пакет, и при свете аварийной лампы извлёк штук двенадцать мелких, что заноза, но болезненных «дробинок». Вылил остатки флакона, вытащил из аптечки большой марлевый пакет – двойной, оказался. Наложил стерильной стороной к спине и тщательно прибинтовал перевязкой из аптечки. Других повреждений нет, достал из аптечки десятипроцентный раствор аммиака и раскрыл флакон: удушливый, но животворящий аромат мгновенно заставил Лилит зайтись кашлем и со стоном продрать глаза. Один готов.
Связист. Этот просто приложился башкой: рассечена кожа на лбу, обильное кровотечение, но мышцы и лицевой нерв не повреждены: вон, пытается пантомимы строить. Обездвижить лицевую часть, минимум движений. Наложить «чепец»… Как раз, остатки бинта на это уйдут… Туров много не вышло, бинта мало, да и узковат он для этого. Зато туго затянул, давление большое, да и не спадёт. До прибытия квалифицированных медиков должно продержаться у обоих… Доврачебная помощь – оказана.
На этом моё хладнокровие кончилось: собственная рана заныла так, что впору было застрелиться. Однако ж, с какого перепугу удар? Врезались в планету или астероид? Нет, вряд ли. На таких скоростях нас бы просто размазало по переборкам и смяло б в гармошку.
Придерживая рукой ноющий тупой проникающей болью бок, я подобрал «Сайгу» и выполз в коридор. Тот же аромат горелой проводки, те же разбитые лампы освещения, и та же темень вокруг… аварийного освещения в коридоре, отчего-то, не было. Пришлось включить подствольный фонарь на дробовике.
Приоритетно – оружейка. Не имея должных познаний в технике «Александра Невского», в аварии я не помощник. Но если мы под угрозой нападения – дОлжно запастить боеприпасами, ибо карабин мне вернули без оных.
Хрипло вещал репродуктор под сводами потолка:
– Пожар в двигательном отсеке… пожар в реакторном блоке №4… пожар в вентиляционном отсеке… пожар в…
Похоже, было проще перечислить, где пожаров не было.
Сообщение отредактировал Комкор - Понедельник, 07 Июля 2014, 15:19
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
походу тут уже совсем мистика пошла. профи, а что будет в конце 2 части?, может тоже скажешь?)
Касательно тоннельного двигателя - это не есть айс. Древние его решили не пользовать из соображений безопасности, а азгарды ваще не стали изобретать ничего подобного, уверен не просто так. Считаю это достаточной мотивацией, что бы держаться от этой штуки подальше. Конкретно по этому поводу МакКей в моём фике постарается доходчиво объяснить народу почему именно это опасно(через две-три главы примерно). И ещё один момент, чтобы поставить новый двигатель на новый корабль нужно его сперва спроектировать, разработать, смоделировать и потом изготовить для конкретного назначения. А от куда у землян нашего времени такие знания? К примеру: если мы с легкостью пользуемся нашими ПК, можем абгрейдить их перепрошивать операционки и драайвера, то это ведь не значить, что мы в состоянии самостоятельно изготовить все платы, микросхемы и т.д.(даже если в нашем распоряжении будет всё необходимое оборудование) Так ведь? Мы просто не знаем этих технологий. 
