|
Lady_Di
|
Дата: Суббота, 09 Марта 2013, 02:36 | Сообщение # 1344
|
В основном составе
Группа:
Свои
Сообщений: 1173
Статус: где-то там
|
Вернувшись в Джорджтаун в начале третьего, я не спешил заходить в дом, оценивая ситуацию с расстояния: чутко прислушивался к звукам, ко всем произошедшим в мое отсутствие изменениям, не считая тех, что я воочию наблюдал снаружи. Из-за не прекращающегося снегопада заметно прибавил в высоте снежный покров, хотя, казалось бы, куда уж выше; плотными облаками затянуло небо, поредел сторонний звуковой фон, сменив активную фазу дневного бодрствования на менее надоедливую ночную с потемками коллективного бессознательного, выливающегося в абстрактные сны смертных. Как ни странно, но на всей улице лишь в одном доме горел свет, лишь из него, чуть приглушенные ветром, доносились звуки, куда более свойственные разгару дня, нежели середине ночи.
Свет горел на втором этаже, в спальне Кэтрин. Бледно-желтым спектром светилось небольшое окошко ванной на первом. Там же одинокие настенные бра освещали кухню и гостиную. Ночную тишину, помимо жизненных ритмов, прорезали посторонние, менее созвучные и приятные слуху звуки: тихо гудел конвектор во включенной на разогрев микроволновке, медленно сливалась вода в ванной, фальшиво потрескивал статическими разрядами искусственный огонь в электрокамине. Не спеша, не вполне уверенный в какой бы то ни было пользе своего присутствия, я все же направился к входной двери, внутренне положившись на то, что Элизабет услышит мое приближение и захочет предупредить, если в моем присутствии будет проблема. В дом я зашел тише, чем призрак, так, что даже обычно внимательная к малейшему шороху Сэджвик ничего не заметила, продолжив смиренно лежать в гостиной, добровольно подставив мохнатую спину под маленькую, но цепкую ручку своей новой подруги.
Впрочем, даже с расчетом на невнимательность собачьих инстинктов, оставаться незамеченным дольше нескольких мгновений пребывания в прихожей мне не посчастливилось. Дабы не пугать внезапным появлением Кэтрин, пришлось заранее о себе заявить: намерено задеть вешалкой стену, брякнуть ключами в кармане, приглушенно топнуть и шумно вдохнуть. Одним словом, бред в любой другой ситуации, но прямо здесь и сейчас, чтобы не являться бесплотным привидением из ночного мрака и доводить мать Элизабет до инфаркта, приходится играть человека.
- Джон? - шепотом спросила Кэтрин с другого конца коридора.
Женщина стояла аккурат на входе в гостиную, а ее силуэт темнел на фоне яркого пятна света из дверного проема.
- Да, - в тон ей тихо ответил я, поспешив выйти из кромешной для ее зрения темноты в полутень рассеянной бледно-желтой световой дорожки. Улыбнувшись мне глазами, женщина вернула взгляд и внимание тому, за чем так увлеченно наблюдала до моего появления и что привлекло меня, заставив войти в дом, пренебрегая всеми последствиями присутствия вампира для шестилетнего ребенка.
Я прекрасно знал, что сейчас лучше мне держаться подальше, но звук, пленивший мое внимание, дивный и слишком редкий, чтобы так запросто отказаться от шанса его послушать. Элизабет пела колыбельную засыпающей на ее руках девочке. Чарующий голос околдовывал и нагонял на всякого слушателя забвение блаженства, наверняка, даже сильнее и действеннее, чем мифические сирены околдовывали древних моряков. Притом, что у сирен перед Элизабет есть один большой недостаток: они были и все еще остаются мифом, в то время как Лиз – объективная во всех смыслах реальность, видимая, осязаемая, чей дивный голос заставляет забыть обо всем и отдать все, чтобы только он не прекращал звучать:
- Hush, little Liv, don't say a word, mama's gonna buy you a mockingbird. And if that mockingbird won't sing, mama's gonna buy you a diamond ring. And if that diamond ring turns brass, mama's gonna buy you a looking glass. And if that looking glass gets broke, mama's gonna buy you a billy goat...*
Тут даже не нужно было глубоко проникаться смыслом незамысловатых слов или задаваться вопросом, зачем убаюкивать вроде бы не грудного ребенка. Все дело в ассоциациях детского разума, в подсознательных воспоминаниях и,.. конечно же, в исполнении, в умышленном смысле, который вкладывала Элизабет в каждое слово, ангельской мелодией слетающее с ее губ.
На автомате, не сводя взгляда с открывшейся моим глазам, поистине прекрасной и неповторимой сцены, я забрал из рук Кэтрин подушку и странным образом появившуюся в доме, где уже без малого лет тридцать пять не водилось маленьких детей, детскую пижаму, и бесшумной тенью скользнул в комнату.
- Привет, - по губам прочел я, прежде чем Лиз подняла на меня взгляд и, как это обычно случается при какой бы то ни было разлуке, просияла улыбкой облегчения. – Как дела? – она спросила все так же неслышно, борясь с инстинктивным желанием прильнуть ко мне ближе. – Что-то вы долго. Теряете хватку? – подражая человеческой мимике, Элизабет изогнула темную бровь.
«Никак нет, мэм! – я улыбнулся, зная, что подобная ее подколка ни в коем случае не в укор, однако после нескольких минут затишья прежняя злость и раздражение дали себя знать. - Больницу мы почистили, но, похоже, кому-то из клыкастых ублюдков при помощи безвозмездно подаренного продвинутым папашей девайса все же удалось сделать ноги. Эван и его женсовет обнаружили что-то очень похожее на остаточный след телепорта. Мой наручник подтвердил», - сообщив невеселую новость, я умолк в ожидании реакции Элизабет и нападок вроде: «Почему ты не сказал мне раньше?» Но, вопреки ожиданиям, она лишь прикрыла глаза в своеобразном кивке обречения.
«Я уже знаю. И, должна признаться, меня начинает раздражать пунктуальность видений с разницей в доли секунды, прежде, чем это происходит на самом деле, - она вдохнула и, потому как резко против ее носа образовалась воздушная воронка, я смог понять, насколько сильно она раздражена. - Начиная с этой минуты никому из нас не светит пользоваться персональным телепортатором, ибо, стопроцентной гарантии ради, я запрограммировала спутники на блокировку всех телепортационных частот. Сами по себе бессмертные – мобильный вид, с доступной нам скоростью и невозможностью хоть как-то запеленговать, дистанционно отслеживать перемещения непросто. С телепортом еще хуже. Я не позволю им свободно путешествовать по земному шару, с каждой новой секундой меняя локацию с материка на материк. Даже если это в ущерб нам самим».
Не желая далее развивать тему глобальных проблем человечества, в свете событий последних нескольких часов успевшего встать мне поперек глотки, я ничего не ответил. Тем более, отвлечься было, на что. Все же, не каждый день мне доводилось открывать для себя столько новых аспектов смертной жизни, которые я стороной обходил, даже будучи человеком, а сейчас стечением чертовых обстоятельств вынужден был столкнуться едва ли не лицом к лицу.
- Что? – искоса наблюдая за мной, Элизабет выглядела растерянной. Очевидно, тем, что читала в эти мгновения на моем лице.
- Ничего, - я небрежно приподнял уголок губы, не желая делиться мыслями, но стоило Лиз состроить умоляющее выражение, я тут же сдался, протянув руку к ее сложенным колыбелькой рукам. – Просто... ты хороший психолог, - от мирно спящей девочки мой взгляд метнулся ко всем прочим предметам, как нельзя кстати подтверждающим мои слова. Пустая тарелка на журнальном столе, судя по сохранившемуся в воздухе запаху, некогда содержащая в себе съеденный ныне ужин. – Хороший аппетит – залог здоровья, - я улыбнулся, с наигранным подозрением косясь на собаку, притворившуюся спящей на стороне Элизабет. – Колись, четвероногая. Оливия все съела сама или тебе перепало доесть? – вопрос был чистой воды риторическим, ибо с мыслей Лиз я уже знал ответ. Как бы там ни было, под опекой воплощенного ангела девочка и поела сытно, и ванну приняла, и даже охотно поиграла с Сэджвик.
- Ну, знаешь,.. у меня был хороший учитель, - робкая улыбка, тронувшая нежные губы, выдала мне ее смущение, которое с недавних пор не могло выдать ни ее сердце, ни, как следствие, россыпь густого румянца на щеках. – Но ты ведь не об этом думал, верно? Что это был за взгляд? – Элизабет не хотела отступаться. Я состроил гримасу, внутренне жалея, что вообще позволил этим мыслям родиться в своей голове.
- Лиз, правда, ничего интересного. Кроме, - я сдался, - пожалуй, того, как ты сейчас выглядишь и на какой вывод это толкает меня в свете сложившейся ситуации.
- И на какой же? – чтобы не смотреть мне в глаза, Элизабет отвлеклась на девочку, заботливо убрав волосы с ее лица.
- Невозможность иметь детей – равновесный жажде чужой жизни минус бессмертия. Единственное его отличие от жажды – это то, что к минусам его относишь далеко не сразу. Не сразу сознаешь, сколько этим фактом теряешь. Только вот я, очевидно, с самого первого дня бессмертия ненормальный, наряду с десятитысячалетней силой, обрел и ускоренное понимание всех подводных камней вампиризма. На деле, невозможность обрести это, - я кивнул на малышку, - одна из основных причин, почему я не хотел заражать твою кровь кристаллами. В твоем нынешнем состоянии это невозможно и, если не сейчас, то лет через сто-двести...
- Не надо, - она покачала головой, не позволив мне закончить мысль. – Джон, я ни о чем не жалею, и до, поверь, я все взвесила. Исключая то, кем я родилась, и какие последствия это повлекло за собой, мне должно быть сорок сейчас. Неужели ты всерьез думаешь, что за столько времени, еще до того момента, как я связала свою жизнь с проектом «Звездные Врата», у меня не было возможности? – Элизабет снова отвела взгляд. - Я... жила не тем, у меня были другие цели, я посвятила жизнь карьере и никогда не представляла себя в роли... матери, - Лиз странно запнулась на последнем слове.
- Почему? – я спросил, зная, что, возможно, вопрос слишком не своевременный и не суливший за собой ничего более существенного, чем малоприятный, и, несомненно, слишком запоминающийся разговор. Я сам прежде об этом не особо задумывался, и сейчас могу назвать по меньшей мере десяток тому причин, но, раз уж тема затронута, я не успокоюсь, пока не услышу ответ от нее. Ее причины.
Как назло, Элизабет притихла, закрыв мысли и отвернув лицо, тем самым лишая меня малейшей возможности узнать, что именно у нее на уме. Когда я уже приготовился извиняться за не ко времени потревоженные проблемы, которые Лиз, видимо, даже через кровь не хотела выносить из самого темного уголка своей души на обоюдное обсуждение, она вдруг обернулась, удостоив меня прямым, открытым взглядом.
- Наверное, потому, что тогда в моей, теперь уже прошлой и... частично стертой жизни так и не появился мужчина, от которого мне бы хотелось иметь детей. И даже если бы он был: ты, Саймон, любой другой – не имеет значения, это бы ничего не изменило. Вынужденные разделить со мной свою власть, Творцы умело позаботились о том, чтобы я никому ее не передала. Это их страховка, - Элизабет лишь слегка пожала плечами, будто бы ей все равно, используя ребенка на своих руках как оправдание неопределенно выраженным чувствам, весьма похожим на безразличие, бывшее на деле искусстной актерской игрой. – Смертна я... или бессмертна, - она посмотрела на девочку, и я отметил, как при этом дрогнули, сильнее сжимаясь, ее пальцы, - иметь детей мне не суждено. Но не в этом сейчас суть! Я никогда не заботилась о ком-то столь беззащитном, при этом не считала и не считаю это упущением, просто, даже с учетом всего, мною пережитого, мне сложно представить, какой же тварью нужно быть, чтобы навредить ей, - Лиз посмотрела на ребенка, - невинному созданию, не познавшему и сотой доли окружающего мира. Ради чего?! – она непроизвольно повысила голос, так, что Сэдж, вскинув морду на резкий звук, тихо заскулила. – Ради чертовых денег, которые за пределами этого маленького мира, капли в бескрайней бесконечности Вселенной, абсолютно ничего не значат! Рейфам не дашь откат в обмен на жизнь, Аресу все равно, сколькими нулями исчисляется твой банковский счет! Даже чтобы купить еду или одежду, в Пегасе недостаточно просто достать из кармана пластиковую карту! – Элизабет шумно вдохнула. - Бессмертные, конечно, жестокий вид, но если сравнить прямые цели, ублюдки, без капли жалости сотворившие это, - на мгновение в сознании Лиз ярким образом возникла идеально воссозданная сцена из больницы, когда она впервые увидела бледное безжизненное лицо малышки, - куда большие звери без малейшего намека на душу, нежели вампиры, вынужденные убивать по природе своей.
- Тише... - видя, как зашевелилась во сне девочка, я попытался успокоить Элизабет, хотя сам пребывал в куда более худшем эмоциональном состоянии, сдерживая кипящую внутри ненависть лишь близостью к ребенку. – Давать волю чувствам сейчас – плохая идея, кроме того...
- Папа?..
Я умолк на полуслове, больше всего на свете возжелав в это мгновение раствориться в воздухе.
- Милая, - Лиз отвлекла девочку на себя, дав мне предостаточно времени, чтобы убраться из комнаты искать линзы и без них на пушечный выстрел к ребенку не приближаться. Чай, племянница (которая состариться успеет, пока это формальное определение ко мне более менее притрется) не Торрен, рождена и росла на отсталой от проблем галактического масштаба Земле и ко всему прочему, в достаточно сознательном возрасте, чтобы знать, что у нормальных людей глаза не красные и в полутьме одинокого ночного светильника не светятся. – Все хорошо, малышка, - тихим шепотом увещевала Элизабет, в то время как в мое сознание, без позволения и любых усилий с моей стороны, ворвался сплошной поток образов: воспоминания, эмоции, чувства, мысленный голос, такой же звонкий и чистый, как и любой детский, который мне когда-либо довелось воспринять на слух. Откровенно пораженный увиденным и силой спонтанно возникшей ментальной связи, я моментально забыл о всех прочих намерениях и снова медленно осел на диван, повернув голову навстречу сонным голубым глазам. Элизабет приподняла девочку, чтобы наши лица оказались примерно на одном уровне.
Такой поворот событий поверг меня в инстинктивное оцепенение, но я и не подумал возразить, когда горячая ладошка коснулась моей щеки. Я едва успел закрыть глаза, прежде чем перед моим мысленным взором ярким живым портретом вспыхнуло лицо Дэвида, затем Никиты, после еще целый ряд образов проник в мое сознание. Были среди них ясные, четкие, идеальные картинки, были и те, которые я ни за что бы не хотел смотреть так, как смотрю сейчас, через прикосновение, ибо все без исключения они стремительно будили во мне ту степень неподконтрольного бешенства, которая могла сию секунду превратить в развалины весь дом, не говоря уже о сохранности хрупкой жизни человеческого ребенка. Как только эмоциональная волна достигла своего пика, я отпрянул, отлетел бы, если бы только это не грозило напугать девочку.
- Ты – не мой папа, - звонким, четким сопрано прозвучал вердикт, после чего Оливия спрятала лицо за завесой густых волос Элизабет, крепче ухватившись рукой за ее шею. Переглянувшись со мной, Лиз успокаивающе погладила малышку по голове.
- Все в порядке, милая. Теперь ты в безопасности.
Как и я, Элизабет прочла мысли девочки, причем, задолго до меня, с куда большими подробностями, учитывая время, проведенное наедине с ребенком.
- Нет, я не твой папа, - как можно мягче, тщательно контролируя скорость движений и все остальные, наработанные за три месяца рефлексы относительно того, как быть человеком, я приблизил руку к затылку... племянницы. – Но обещаю тебе, Лив, я его найду. И папу, и маму.
«...а плохим дядям забесплатно харакири сделаю и кишки замотаю вокруг шеи», - снова переглянувшись с Элизабет, я лишний раз убедился в том, насколько она похожа на воплощенного ангела. Причем, судя по тому, как отчаянно девочка искала в ней защиту, теперь уже не только в моих, предвзятых глазах.
- Найдешь? – прозвучал неожиданный вопрос, и мне потребовалась целая секунда, чтобы разобраться, кому именно из нас двоих он был адресован. – Обещаешь? – девочка продолжала обнимать Элизабет, но спрашивала меня, я понял это, потому как рефлекторно она дернулась обернуться в мою сторону.
- Конечно, - снова сымпровизировав человеческое поведение, я моргнул, на этот раз избежав прямой демонстрации красных глаз.
- Поверь, радость моя, - Лиз тепло улыбнулась, - дядя Джон никогда не обманывает. Это я точно могу тебе сказать.
На целых полминуты воцарилась тишина, в конечном итоге прерванная тихой детской мольбой, исполненной наивного, хоть и небезосновательного доверия.
- Я соскучилась по маме. Я очень хочу к ней.
Проблема не терпела отлагательств, а данное тридцать секунд назад обещание не предусматривало отсрочки.
«Лиз, дочурка Дэвида, конечно, достаточно мне показала, но, прежде, чем брать быка за рога, мне нужно навести кое-какие справки. Будьте...»
«Я с тобой», - не успел я сформулировать мысль, как Элизабет уже пришла в движение.
«...здесь», - закончил я без выражения, прекрасно сознавая, что просьба едва ли возымеет результат. Предоставив диван в единоличное пользование маленькой принцессы и ее компаньонки... в лице, гм-гм,.. в вислоухой шерстяной морде Сэджвик, я молча вышел из комнаты. О девочке было, кому позаботиться в наше отсутствие, я это знал и в очередной раз черканул галочку в стемящемся к бесконечности списке благодарностей Кэтрин. – Ей пора памятник ставить, - озвучил я вслух, но настолько тихо, что лишь Элизабет могла меня расслышать. – И не быть мне подполковником, если по окончании всей этой истории я не реализую слова на практике, - в ожидании Лиз я прислонился к стене, случайным образом избрав себе такую удачную точку обзора, с которой прекрасно обозревались и действия в гостиной, где Кэтрин пыталась вторично уложить Оливию, и перпендикулярный комнате, заканчивающийся лестницей на второй этаж коридор, откуда доносился подозрительный шорох полиэтилена в купе с характерно-мгновенным звуком разрезанного кошачьим маникюром Лиз скотча. – Замерзла? – не скрывая удивления, я приподнял бровь, когда Элизабет предстала передо мной в некогда подаренном Ле Фэй полушубке.
- Я - нет, а вот у Никиты под рукой вряд ли окажется верхняя одежда. Не забывай, - она потрясла кистью, демонстрируя браслет. – Они не работают, а на улице мороз, и если нам с тобой он нипочем, то на смертных очень даже действенен, - игриво подмигнув, Лиз сунула мне в руки дубленку, которую за ненадобностью я всего-то пару раз одевал. Для отвода глаз, чтобы не смущать народ, когда в прошлый наш приезд мы ходили с Элизабет гулять по городу.
- Лизбет, кто из нас дольше живет в бессмертном облике? – я озадачено свел брови к переносице. – Сейчас мне кажется, что это я неделю назад обращенный. У тебя так естественно все выходит, ты так легко провела для себя грань между мирами. Древние за сто веков не смогли сделать это так идеально, - несколько секунд я с благоговением рассматривал ее лицо, но после, едва как следует вдумался в слова любимой, в то, что в действительности ее волновало, рефлекторно сжал кулаки. – Лиз, мы не знаем, живы ли они! Если все так, как я думаю, из-за бизнеса, и эту чертову автокатастрофу действительно сфальсифицировали для отвода глаз, чтобы незаметно для общественности загрести Дэвида в какую-то богом забытую дыру, где, под угрозой жизни Оливии, сунуть ему под нос бумаги для добровольной подписи о передаче фирмы в чьи-то дюже загребущие лапы, вряд ли эти самые лапы оставили его в живых, после того, как он оставил им свой автограф.
- Они еще живы, - Элизабет посмотрела на меня с непоколебимой уверенностью во взгляде. – Эмоциональная связь девочки с ее родителями достаточно сильна, чтобы я смогла почувствовать это. Дэвид жив, - она вгляделась в мое лицо пристальнее, чем прежде, будто опасаясь, что я не верю, - и мы его найдем.
- Не сомневаюсь, - во избежание нежелательных последствий, грозящих плачевно сказаться на целостности дома, я тенью вылетел во двор, резко сменив при этом ход малоприятных мыслей. - Вот интересно, самоубийца, который на это пошел, случайно не выходец из России эпохи лихих девяностых? А что, по сценарию весьма похож! И если вспомнить новости, попутным ветром репортеров доносимые до жителей Штатов, русские мафиози того времени решали свои проблемы весьма оригинальными способами... – я сузил зрачки, устремившись навстречу однообразным пейзажам ночного города. – Мне есть, где разгуляться! Да и... неплохо бы для начала вспомнить, где среди всего этого буйства сомнительных шедевров земной архитектуры находится дом брата.
***
Страницы текстового файла мелькали один за другим на мониторе медленного, как улитка ноутбука земного производства. Буквы-цифры, цифры-буквы: имена, счета, суммы, доверенности, маркера электронной подписи...
- Не будь я бессмертным, нечерта бы здесь не разобрал! – как бы между прочим, но абсолютно не скрывая взрывоопасной смеси эмоций из нетерпения на пару с раздражением, бросил я, зная, что в какой бы части дома Элизабет сейчас ни находилась, непременно услышит.
- Главное, чтобы ты нашел, что ищешь раньше, чем клавиатура сломается окончательно, - Лиз усмехнулась, но слишком коротко и невыразительно, что вмиг заставило меня отвлечься от информации на экране и обратиться во внимание. – Что-то нашла? – я спросил настороженно.
- И да не убьет меня твой брат, но... Иди сюда, ты обязан это видеть?
- Убьет? Тебя? Ты, что, обнаружила его любовницу, стечением обстоятельств запертую в шкафу? – тенью пролетев расстояние от кабинета до спальни, где Лиз все это время, без единой мысли о незаконном вторжении в чужое жилье, перебирала личные вещи моего брательника, я замер в футе от нее. – Что такое?
Начисто проигнорировав мою предыдущую шутку, Элизабет продолжила буравить сосредоточенным взглядом бывший в ее руках предмет. Слегка сбитый с толку молчанием, я тоже посмотрел на листок бумаги, вдоль и поперек изрисованный простым карандашом. Посмотрел и... натурально офигел, встретив собственное, точно в зеркале отраженное лицо.
- Выходит... он о тебе не забыл, - голос близкой ко мне Лиз прозвучал отдаленно. Я застыл без движений, мысленно воскрешая и стремительно погружаясь в память событий прожитых дней: нашу последнюю встречу на могиле отца, ужин в ресторане, мое внушение, его стеклянный, подернутый туманом вечного забвения взгляд.
- Это не возможно, - машинально изрек я, едва смог произнести хоть слово, глядя на свой, до мельчайших подробностей воспроизведенный образ, отличающийся от живого меня лишь нормальной формой зрачков и отсутствием вен под глазами, алый цвет которых заведомо исключали сплошь серые оттенки растушеванного графита. – Я стер ему память. О себе, о тебе, о...
Опустив рисунок, Элизабет устремила взгляд на кровать, где на застланном покрывале была разложена целая галерея черно-белых, рукой Никиты прорисованных с фотографической точностью портретов:
Лиз, на человеческом лице которой отражен страх, ужас и боль. Ее губы разомкнуты, глядя на них, я четко слышу ее голос, отчаянно умоляющий меня вернуться к ней. В груди, с левой стороны, эхом мнимой боли отзывается исчезнувшее без следа ранение.
Тряхнув головой, я перевел ошарашенный взгляд на другой лист. Снова встретил себя, на этот раз в ином ракурсе. Небрежные линии едва прорисованы, общие черты смазаны. Я вторично невольно поймал себя на мысли о зеркальном отражении. На этот раз не по точности рисунка, а скорее по мгновенному всполоху воспоминания, когда смотрелся в зеркало. Новый рисунок – новый образ. Элизабет. Ее преображающееся лицо с закрытыми глазами, будто только что извлеченное из закромов моей идеальной памяти о Преисподней томительного ожидания. Снова я... Неправильный я – человек, лет на двадцать старше, чем сейчас.
- Хочешь сказать... – все еще пытаясь придумать объяснение видимому, я глаза в глаза смотрел на Рафаэля, готового вот-вот восстать из праха и сойти с двухмерной плоскости бумаги. – Все время, начиная с момента моей... смерти с чертовой кристаллической пулей, засевшей в сердце, Дэвид инкогнито шарил в моей голове?! – не сдерживая секундного порыва, я разорвал портрет ненавистного кровососа, предоставив горсть клочьев огненному взгляду Элизабет.
- Помню, в день нашей с Дэвидом встречи, уже после нее, ты сказал мне, что внушение длиться до тех пор, пока тот, кто его наложил, не возвращает память, или...
- ...или не умирает, - от едва сдерживаемого рычания глухо закончил я. – И только не говори мне, что это, - я кивнул на рисунки, - только вершина айсберга.
- Вообще-то так оно и есть, - Элизабет посмотрела на прикроватную тумбочку и уже секунду спустя взглядом извлекла из верхнего ящика средних размеров и толщины очень напоминающую ежедневник книжку. – Но, думаю, у тебя не возникнет желания читать краткий пересказ от третьего лица наших, в частности, твоих рутинных будней, по совместительству - весьма реалистичных снов Дэвида и бонусом прилагающихся к ним комментариев психиатра, к которому твой брат регулярно обращался после внезапного сердечного приступа в разгар рабочего дня.
- Веришь – нет, а мне сейчас не до чтения мемуаров, - я смерил книгу испепеляющим взглядом, жалея при этом, что не обладаю даром Лиз сжигать дотла. – Он копался в моей голове, параллельно со мной проживал обрывки моей, уже давно нечеловеческой жизни, а я даже не знал об этом! Он мою пулю прочувствовал на себе и видел кровососов, с которыми я имел дело!
- Ну, если учесть, что при всем при этом он умудрился не сойти с ума и, более того, вполне по-человечески попасть под молотки отбросов земного общества, привыкших чужими руками жар загребать, то ты можешь смело им гордиться.
- Чем конкретно? – я хмыкнул, сжав челюсти. – Тем, что он до сих пор не загремел в психушку? Или тем, что влип в передрягу. Впрочем, дело пятое, - я ушел от темы, пытаясь собраться с мыслями. – Тебе по контактам из прошлого имя Андрю Райдер случайно ни о чем не говорит?
- Случайно нет. А должно? – занимаясь сбором рисунков в одну стопку, Элизабет подняла на меня взгляд. – Если верить базе Интерпола, некто с подобным именем, имеет весьма объемное досье, - Лиз подняла руку до уровня лица, через наручник проецируя файл в двухмерную голограмму. – В далеком прошлом известен под именем Андрей Рахимов, что полностью подтверждает твою теорию о русском происхождении этого... – Лиз запнулась, пролистывая галостраницу мановением пальцев. – Это он? – ее выжидающий взгляд застыл на моем лице.
В ответ я только сжал кулаки, машинально отступив от нее на несколько шагов.
- Имя этого ублюдка вписано едва ли ни в каждую графу последних соглашений, которые подписывал Дэвид. Три недели назад ему отошла половина акций, внегласно сделав его полноправным членом совета директоров, вместо друга отца – Хиггинса, который из ничего в свое время конфетку сотворил! – просмотрев еще несколько страниц текста в поисках адресных ориентиров, я мысленно набросал карту дальнейших движений по стране. – Держись птица божья, дыши, пока можешь, еще до восхода солнца я собственноручно выпущу из тебя дух. И... да, Лиз, я собираюсь его сожрать. Запугать, поиграть, дать набегаться в попытках спасти свою гнусную душонку, сполна насладиться его инстинктивным ужасом, а после выпить. Медленно, мучительно, чтобы он подыхал, сознавая и в полной мере ощущая каждый мой глоток.
- Джон, если ты всерьез полагаешь, что я стану тебя отговаривать...
- Твои мысли, Лиз, - я напомнил, коснувшись рукой виска. – Они красноречивы на этот счет.
- Я не против мести нелюдям, Джон, не против каждому из них собственной рукой скальп на лицо натянуть и повыламывать кости в попытке хотя бы в мизерной степени свершить правосудие в противовес их немаленьким послужным спискам, сполна окупаемым такими же немалыми деньгами. Я согласна на это и, несмотря на то, что они люди по природе, у меня рука не дрогнет оторвать им головы так же, как вампирам, но я не хочу, чтобы из-за этой, откровенно говоря, падали рода человеческого, ты отступал от своего принципа, ведь... просто пить из человека и пить до тех пор, пока он не умрет – это не одно и тоже. Это скажется и враз перечеркнет все, что ты пытаешься сохранить.
- Элизабет, я не намерен сейчас это обсуждать и уж тем более, заботиться о своей добродетели! Я голоден и, раз уж мы единогласно решили, что им не жить, я не намерен зазря проливать их поганую кровь, вместо того, чтобы использовать ее по назначению.
«Ты зол», - по мере того, как мимо нас стремительно пролетали мили, оставляя позади городской пейзаж, Элизабет перешла со слов на мысли.
«Чертовски!»
«Джон, прошу тебя, - просьба Лиз приобрела настойчивый характер. – Убей, как угодно. Можешь выпотрошить наживую, можешь внушить застрелиться или утопиться в океане, но только... не пей».
«Почему? - я замер посреди лесной чащи и резко развернулся, выставив руки, чтобы она тоже остановилась. – Помниться, в человеческом облике ты была менее категорична к моей природе и потребностям. Что изменилось теперь?»
«Я изменилась! – она обрушила обе руки мне на плечи. - Раньше я не могла дать тебе то, что тебе было нужно. Теперь могу. Всегда, неограниченно, лучше, чем смогло бы любое другое существо. Раньше я не была окружена со всех сторон теми, кто сознательно, день за днем отнимает человеческие жизни. Действительно, стоящие жизни, действительно, отнимает, без надежды оправдать поступок кровной местью. Теперь это так. И таких миллионы по всему Пегасу, в Млечном пути, отныне даже на Земле. Прошу тебя, не становись одним из них. Кучка выродков смертного рода этого не стоит, - ее взгляд из настойчиво-убеждающего стал умоляющим, лицо в двух дюймах от моего застыло в ожидании. – Твоей души они не стоят».
__________________________________
Сообщение отредактировал Lady_Di - Суббота, 04 Января 2014, 14:57
|
|
|
|
|
